Поезд ночных теней

– Хм, – буркнул Кёрли. Это был нескладный человек с обезображенной половиной лица и рыжими с сединой волосами. Бессменный запятнанный халат придавал ему вид то ли автомеханика, то ли сумасшедшего учёного. – Это что, проблема? – спросил он. По его жёсткому стальному взгляду Флинн поняла, что не стоит создавать проблему из рубашки. Она и сама знала, что она высокая и несуразная. Широкие джинсы, старые клетчатые рубашки Йонте и грубые ботинки делали Флинн ещё больше похожей на тщедушного мальчишку. Сине-лилово-золотистые растрёпанные волосы и невыразительное лицо ничего не меняли. А золотистые глаза под тяжёлыми веками ещё никогда никого, кроме Фёдора Куликова, кочегара Всемирного экспресса, не впечатляли. Даже её новых друзей Пегс и Касима.

– Пф-ф-ф, – подавленно выдохнула Флинн.

Втайне ей очень хотелось быть обычной ученицей, путешествие которой во Всемирном экспрессе началось уже в январе. Однако стояла середина осени, и учебный год близился к концу. В ближайшие недели Флинн хочешь не хочешь предстояло довольствоваться той формой, которую Кёрли хоть как-то удастся для неё подобрать.

– В течение многих лет выпускники и павлины оставляли старую форму в поезде. Так что уж будь добра – порадуйся, если мы найдём тут что-нибудь для тебя, – ворчал Кёрли Канвас, перерывая горы старомодных рубашек, брюк и юбок.

Павлины – так звались ученики поезда-интерната. Их старая форменная одежда заполняла один из больших древних шкафов в хозяйственном вагоне. Золотая надпись на нём гласила: «Пожертвованные в дар вещи».

Флинн знала, что где-то есть ещё и шкаф с бесхозными вещами, и почти не сомневалась, что вещи Йонте сунули туда. К сожалению, обнаружить этот шкаф ей пока нигде не удалось – при том, что несколько ночей назад они с её другом Фёдором искали его. Тот вечер в поезде был для неё, безбилетной пассажирки, последним, и мысль о том, что на следующее утро ей предстоит сойти, вызывала у неё тоску и желание бунтовать. Точно такую же тоску и желание бунтовать вызывал в ней и Фёдор с его непоколебимостью.

И всё же их совместные поиски были почти сказкой: они вместе прошлись по всем закоулкам вагонов в голове состава, выискивая всякие потайные уголки и помещения. Спустя два часа отчаянных стараний Флинн по-прежнему без устали заглядывала за каждый стеллаж, и однажды Фёдор в свете карманного фонарика оказался так близко, что у неё стало покалывать в губах.

– Ты такая классная, Флинн, – прошептал он. – Никогда не сдаёшься.

Флинн видела, как у него переливается угольная пыль в волосах и сверкают тёмные глаза. В эту минуту она поняла, что действительно никогда не сдастся.

– Ты витаешь в облаках, – пробурчал Кёрли, словно она сказала что-то ужасное, и с ворчанием сунул ей под нос очередную полосатую рубашку. – Ты рада? – спросил он и в сердцах потребовал: – Теперь ты рада! Скажи это своему лицу.

Уставившись на рубашку, Флинн открыла рот, чтобы возразить, и в эту минуту вагон качнуло на повороте. Под ногами у неё заскрежетали колёса, на лоб капнула вода. Флинн раздражённо вытерла лицо. Хозяйственный вагон не был ни самым уютным, ни самым магическим вагоном Всемирного экспресса. Всего лишь большое, без всякой отделки помещение, заполненное инструментами и стиральными машинами. Сквозь щели в стенах свистел встречный ветер. С мокрой формы, развешанной на верёвках у неё над головой, на деревянные доски пола постоянно капало. Надев эту форму, Флинн не только официально станет павлином, но и наконец будет выглядеть как одна из них. И не всё ли равно, что рубашка в полоску?

– Но я же не мальчишка, – всё-таки отважилась возразить Флинн. Внутри у неё всё мучительно съёжилось. Разве это нормально? Девочка, у которой хватает смелости запрыгнуть в какой-то неизвестный поезд, не решается громко и чётко произнести «Я девчонка!».

А всё потому, что вряд ли кто-нибудь видел в ней девчонку.

Всё потому, что она ощущает в себе гораздо больше ярости и неистовости, чем, по мнению её матери, положено девочкам.

– Мне всё равно, кто ты, – проворчал Кёрли. – Я не могу возиться с тобой всю субботу. А теперь поторопись. Тебе ещё нужно получить у Даниэля ученический билет.

Флинн почувствовала нервную дрожь в груди. Сегодня такой день, когда она должна получить всё, что обычно полагается павлинам: не только школьную форму, но и собственное спальное место в одном из купе. Во Всемирном экспрессе ученики жили в купе по двое. Флинн решила не слишком задумываться о том, с кем будет вынуждена поселиться.

Покусывая губу, она смотрела, как Кёрли складывает три мальчиковые рубашки. Она понимала, что нужно пересилить себя и всё-таки спросить про блузку в горошек, но сделать этого так и не смогла. Молча взяв протянутую Кёрли стопку одежды, она вышла из хозяйственного вагона и направилась в сторону дирекции.

Уже два дня Флинн официально считалась ученицей Всемирного экспресса. С тех пор поезд открылся ей в совершенно новом свете: он излучал ещё больше магии, ещё больше благости – но и гораздо больше опасности, чем прежде.