Поезд следует в ад

— Как в том анекдоте, «я вас, блядей, пять лет на этот пароход собирал!».

— Я ни при чем! — крикнул Вилен Сидорович. — Нет такого закона, чтоб людей просто так воровать! И бумагу я никакую не подписывал! Не под-пи-сы-вал! Пусть докажут! И никакого иностранца не знаю, и вредительством не занимался…

Его крик постепенно перешел в невнятное бормотание. А Сергей Николаевич невозмутимо продолжал:

— Значит, мы с вами некоторым образом в одной лодке. Какие будут соображения?

— Да что тут скажешь? Бред просто. — Олег не мог поверить, что все действительно происходит с ним. — Тут и думать нечего.

— Э, не скажите, молодой человек, — покачал голодной Сергей Николаевич, — как выражался один философ, «я мыслю — следовательно, я существую». Бывают ситуации, когда способность думать — это последнее, что невозможно отнять у человека. Если, конечно, — он покосился на Вилена Сидоровича, который все раскачивался взад-вперед и бормотал себе под нос неразборчиво, — если только есть чтоотнимать.

В его голосе было что-то надежное и успокаивающее. Ольга, Игорь, Анна и Олег даже пересели поближе, чтобы лучше слышать. Только Вилен Сидорович не двинулся с места, да Андрей демонстративно отвернулся. Но даже он чутко прислушивался к разговору.

— Итак, рассмотрим факты. — Сергей Николаевич говорил размеренным тоном, будто лекцию читал. — Во-первых, мы оказались в ситуации экстраординарной. — Он покосился на мрачный пейзаж за окном, помолчал недолго и продолжал: — Каким-то образом перенеслись в другую реальность. Поскольку групповые галлюцинации науке пока неизвестны, примем это как рабочую гипотезу. Во-вторых, мы пока еще живы. И наконец, в-третьих, все здесь присутствующие, как я понимаю, имели несчастье заключить сделку с тем господином, который только что появился и исчез с такой помпой.

Он говорил — и мутная холодная волна паники, захлестнувшая всех с головой, постепенно отступала. Вместо кроликов, парализованных ужасом, перед ним снова сидели люди — запутавшиеся, не понимающие, что происходит, возможно, даже обреченные на смерть в самом ближайшем будущем, но — люди.

—И что теперь делать? — тихо спросил Олег.

— Вот! — Сергей Николаевич поднял указательный палец. — Вот это самый важный вопрос! У нас есть два выхода — либо просто смириться со своей судьбой и ждать, что будет дальше…

— Ага, расслабиться и получить удовольствие, — криво усмехнулся Игорь.

Сергей Николаевич строго посмотрел на него, но потом неожиданно улыбнулся. Верно сказано: «Кто смеется, тот не боится дьявола».

— Да, что-то в этом роде. Либо… что-то сделать. Ну, или попытаться хотя бы.

— А что мы можем сейчас? — Анна подалась вперед, ловя каждое слово.

— Я не знаю. — Сергей Николаевич беспомощно развел руками. — Не знаю… И все-таки я верю, что, пока человек жив, рано отчаиваться. Поверьте, у меня был случай в этом убедиться — и неоднократно.

— В героев поиграть, что ли? — пробурчал Андрей. — Тоже мне, семеро смелых, блин!

— Семеро? — Сергей Николаевич обвел взглядом вагон. — Да, в самом деле! И как же я раньше не сообразил!

Он почему-то пришел в сильное возбуждение, как будто вызревала в мозгу очень важная мысль. Взгляд затуманился, и руки рассеянно теребили застежки портфеля.

— Семеро… Семеро… Семь дней недели, семь планет, семь печатей Апокалипсиса… Число 666 — и семеро! Шабаш Аваддона, как я раньше не подумал!

Его слушатели растерянно переглянулись.

— Что это с ним? — осторожно спросила Ольга. На Сергея Николаевича она теперь смотрела со страхом. Слишком уж разительным был переход от наставительной речи университетского профессора к бреду безумца… Или святого.

— Крышу снесло, — хмуро объяснил Игорь.

— Может, водички выпейте. — Запасливая Анна вытащила из сумки бутылочку «Аква минерале» и протянула Сергею Николаевичу, но он даже не заметил.

— Простите меня, — он вдруг повернулся к девушкам, — простите, но я вынужден задать бестактный вопрос: одна из вас — девственница?

Ольга опустила голову и покраснела до самых корней волос. Даже уши пылали. В юности ей не хотелось «размениваться» на случайные связи, а потом, когда она стала старше, стыдно как-то было признаться, что у нее до сих пор никого не было. Как будто засвидетельствовать еще раз свою неполноценность и невост-ребованность…

— Еще раз прошу меня извинить, но это важно. Очень важно.

Игорь искоса глянул на Ольгу. Она так смутилась, что даже жалко стало. Кто бы мог подумать — остались еще порядочные девушки! Но старикану-то что до этого? Он, похоже, перестал интересоваться женским полом еще в Русско-японскую войну.

— Отец, ты дело говори. А то ведь это… Непонятно.