Поезд смерти

– Это сокращение от Pseudo Rigor Mortis – это ложное трупное окоченение, – пояснил Трейнер. – Так мы вначале называли газ. Потом кто-то из лаборатории окрестил его “манекеном”. Это после того, как однажды утром мы обнаружили в лаборатории мертвого уборщика. Он застыл как манекен, со шваброй в руках, глядя прямо перед собой. Если бы его нашли чуть раньше и дали подышать кислородом, он бы ничуть не пострадал. С тех пор название так и прилипло. Я, конечно, сочувствую жертве и его семье, но все-таки не могу не думать о живой силе противника, застывшей в своих окопах. Когда-нибудь “манекен” будет считаться самым гуманным оружием из всех, изобретенных людьми. Сковать противника, обезоружить его, затем оживить кислородом... Есть еще вопросы?

Гил взглянул на Арефа. Неужели он из министерства сельского хозяйства? Скорее он из того же ведомства, что и Генри Киссинджер.

– А почему, – спросил Ареф, – нельзя выпускать этот газ в виде, как бы это сказать, двух близких газообразных веществ? Существует особый технический термин: кажется, двойной, нет, бинарный...

– Правильно, бинарный, – подтвердил Трейнер. – Это прекрасная идея – разложить токсичный газ на два безвредных компонента, которые соединяются в момент использования, скажем, в артиллерийском снаряде, летящем к цели. Как вы знаете. Соединенные Штаты уже переводят свой химический арсенал на этот принцип действия. Загвоздка лишь в том, что никогда не знаешь наверняка, как перемешаются эти компоненты. Нельзя же планировать атаку – ну, например, на крыс, – не зная, какой крепости получится яд.

Трейнер продолжал делать вид, будто Арефа интересует уничтожение грызунов. Неужели он полагает, подумал Гил, что я не только слеп и глух, но и к тому же глуп?

– Трудность не только в этом, – сказал Гил достаточно громко, чтобы его слышали все. – Мы еще не умеем разлагать “манекен” на компоненты. Для этого нужно провести большую исследовательскую работу, научиться контролировать его эффективность, стойкость, длительность действия, разработать методы безопасного хранения и транспортировки.

Трейнер перебил его, громко заявив:

– Им неинтересны наши производственные проблемы, Гил, которые к тому же можно решить очень быстро. – И, гневно взглянув на Гила, он подошел к Арефу, бросив на ходу: – Пора начинать демонстрацию. Вы меня поняли?

Кипя от ярости, Гил повернулся к приборной доске со множеством вентилей и шкал. Нужно сдерживать свои чувства. Если он начнет сейчас спорить с Трейнером, то может наговорить много лишнего, о чем потом будет жалеть. Чтобы успокоиться, он занялся приборами.

Легкий поворот самого большого вентиля – и цифры на табло стали быстро меняться: 0.000, 0.015, 0.500. Внутри прозрачной трубки появилась голубая струя с карандаш толщиной и, то расширяясь, то сужаясь, поползла от красного резервуара к ящику с животными.

– Когда газ выпускают, он имеет тенденцию прижиматься к поверхностям, – пояснял Трейнер. – Это объясняется наличием промежутков во внешнем кольце электронов в молекуле, благодаря чему вещество вступает в соединение с другими веществами, а также силой поверхностного натяжения. Если это вас интересует, Гил расскажет поподробнее, он инженер-химик. Чтобы видеть газ, мы добавляем немного кобальта. В своем естественном состоянии он не имеет ни цвета, ни вкуса.

Гил повернул вентиль еще на четверть оборота. Цифры на индикаторе запрыгали, потом установились на 0.900. Макаки в ящике в поисках выхода стали тыкаться во все углы, наталкивались друг на друга.

Вдруг из отверстия трубки, как дым от сигары, появилось облачко голубого газа, которое тут же заволокло одну из стенок ящика. Постояв секунду-другую в углах, газ появился сразу возле всех поверхностей. Чистая стеклянная гладь подернулась голубым, будто электричество активизировало неоновую пленку. Гил вернул вентиль в начальное положение, индикатор опять показывал нуль.

– Обратите внимание, – сказал Трейнер, – мыши в ящике перестали двигаться. Они похожи на игрушечных, верно? Сейчас дойдет очередь до обезьян. Сначала газ попадает в их организм через подошвы ступней, затем проникает в легкие. Но взгляните на тараканов – никакого эффекта! Ни США, ни Россия, таракан – вот настоящая сверхдержава! – со смехом добавил он.