Поезд жизни на колее судьбы

– В общем, выходишь сюда, до трамвайных путей, а потом поворачиваешь направо и вдоль них прямо до метро, – Александр показывал руками.

– Понял тебя.

Они уселись в машину, а отец, хоть женщины его и уговаривали, после того как закрылись двери пошел туда, куда показал Александр. Через минут тронулась и машина.

Черед два дня, когда родители уже уехали, а забота о ребенке шла полным ходом, в основном со стороны женщин, вечером раздался телефонный звонок.

Александр поднял трубку:

– Да.

– Александр, добрый вечер, – он узнал голос Андрона Ивановича.

– О, здравствуйте, – поприветствовал Александр, но чувствовала какую-то нервозность.

– Я звоню, чтобы сообщить вам, – интонация у него была спокойная и располагающая и Александр почувствовал облегчение, – родители матери отказались от ребенка и теперь у него официально нет родных людей… Вы возьмете его с женой?

– Сейчас, – Александр позвал, – Лиз, иди сюда!

Жена вышла из спальни и подошла к телефону. Александр в двух словах обрисовал ей ситуацию. Он чуть прикрывал трубку, но не плотно, поэтому Андрон Иванович мог все расслышать.

– Берем мальчика? – спрашивал Александр у Елизаветы.

– Да, – немного робко ответила она, считая просто неприличным радоваться такой ситуации, а точнее тому, что ей предшествовало.

Елизавета отошла на шаг в сторону и смотрела на мужа, когда он снова поднес трубку к уху.

– Мы согласны взять ребенка.

– Замечательно. Приезжайте в среду, одиннадцатого числа…Во сколько вы можете?

– Ну я то могу отпроситься с работы ради такого повода…Думаю, моей жене тоже пойдут навстречу в школе. Сейчас, – он прикрыл трубку и обратился к Елизавете, – ты в среду сможешь прогулять занятия? – с улыбкой спросил он.

– Я им все расскажу, думаю, что на один день заменить меня можно будет, – улыбка была в уголках ее губ.

– Хорошо, – он убрал руку и сказал уже в трубку, – мы сможем в любое время.

– Отлично. Тогда давайте одиннадцатого на одиннадцать?

– Красиво выходит. Договорились. Спасибо.

– Хорошо, тогда буду ждать вас на входе в одиннадцать часов утра.

– Хорошо. Всего доброго.

– Всего доброго, Александр.

Он положил трубку. Они с Елизаветой испытывали сдержанную радость, поэтому тихо подошли друг к другу и обнялись с улыбкой на лицах.

– Что у вас такое там? – немного озабоченно вышла из спальни Екатерина.

– Мальчика берем. Вот на среду все назначено, – сказал Александр.

У Екатерины в этот момент было глуповатое лицо, потому что она не сразу все поняла. Но когда до нее, что называется, дошло, она улыбнулась и подошла вплотную.

– Поздравляю вас, что вы наконец решились на это. Молодцы! – она поочередно поцеловала Елизавету, которая начала плакать от радости, улыбаясь, а затем брата, – а взрослый?

– Родился неделю назад примерно…мама у него умерла, родители слишком стары, а отца нет. Ну то есть он как бы есть, но…

– Я все поняла, – закончила за брата Екатерина.

Наступил момент, когда никто не знал что можно сказать. Вроде и радостное событие, но поздравлять с тем, что Александр и Елизавета возьмут ребенка, мать которого умерла, было неловко, что ли. Все понимали, что со временем это отойдет на второй план и когда малыш будет у них на руках они будут думать лишь о нем, но пока что было немного не по себе.

– Пойду чай поставлю? —прервал молчание вопросом Александр.

– Да, давай.

– Я заварила как раз недавно, – отметила Елизавета.

– Хорошо.

Александр ушел на кухню, а женщины пошли в гостиную. Ребенок недавно уснул и в квартире было тихо. Пока не зашумел закипающий на кухне чайник.

Елизавета практически не спала в ночь с десятого на одиннадцатое. Ее переполняло возбуждение от намечавшегося на одиннадцать часов события. Александр же рядом спал спокойно, повернувшись на бок. Не было слышно шорохов и из гостиной, где спала Екатерина. Даже мальчик крепко спал и не капризничал. Елизавета ворочилась, переворачивалась с бока на бок, с живота на спину, но так и не могла уснуть. Так и не могла заставить себя, свой мозг перестать чрезмерно думать и хоть немного отдохнуть. Елизавета не особо любила эту черту всего характера – чрезмерная нервозность перед важными делами или событиями. Да она вообще это не любила, но что-либо поделать с этим не могла. Самое плохое вот так не спать в том, что ночь бесконечно долго тянется от того, что просто нечем заняться. Была бы она одна дома, она бы запросто могла встать и делать все, что ей вздумается по квартире. Но здесь было еще три человека и даже включить телевизор в такой ситуации было проблемой. Поэтому глаза «изучают» одну и туже обстановку – потолок, стены, мебель, окно, из которого видно только темное небо, и любимый муж рядом, на которого она могла смотреть долго, но не ночь напролет. Есть время, хоть и при слабом свете, осмотреть, прощупать каждую часть руки, находя даже малейшие неровности кожи.