Поездатое путешествие

Сориентировался с памятью принца и определил примерное направление движения. Тут мне повезло, принц знал куда нужно идти, но не знал, как найти дорогу, мои же навыки позволили по солнцу определить, пускай и примерное, но всё-таки, нужное направление движения. Мне нужно было на север и немного восточнее, если я хотел попасть в пограничную Боко-Джумбу — деревню ленивых задниц, как называл их мой «отец».

Выдвигаться решил через пару часов, когда спадёт дневной зной, сам же умостился в теньке возле почившего старика, чей лоб успели облюбовать вездесущие мухи. Ну и живучие же твари.

Я прислушивался к своим ощущениям, к сердцебиению чуждого тела. Проверять свою физическую силу в нынешние условиях, стал бы только совсем уж конченный идиот, не думающий о водном балансе организма. Я вытащил кинжал, и стал крутить им, познавая чувствительность длинных и тонких пальцев. Изменившаяся длина рук, а они стали короче, немного давила на меня. Поэтому ближайшие пару часов я лениво махал, не нагружая организм, по воображаемому противнику, не высовываясь из тени. Порадовала гибкость суставов, она не уступала моему родному телу с улучшенной гибкостью в качестве подарка от системы.

Наконец нестерпимая жара отступила и прекратил метать песок в глаза горячий ветер, солнце прошло половину пути к горизонту и опускалось всё быстрее и быстрее, словно вагонетка на американских горках. Надо идти и постараться не сбиться с пути, компаса тут нет, но как только появятся звёзды, смогу в случае чего поправить направление движения, даже если это и южное полушарие, а не привычное мне северное, воспоминания из школьной программы сумели достаточно отложиться в моей голове. До полуночи двигаться я могу часов 6-8, дальше обязательно надо искать подходящее убежище и укрываться от ночного холода пустыни.

С собой пришлось взять кроме оружия и еды так же ткань из материала похожего на парусину. Сложил в два слоя, свернул, перекинул через плечо, завязал узлом и зашагал, утопая в песках по щиколотку.

Пить хотелось с каждой минутой всё больше и больше. Пришлось мотивировать себя и искать способы обмануть организм, глотая слюну. Долбанное солнце светило непривычно ярко и больно. Голова, хоть и обмотанная чалмой, начала сильно болеть, сбивая с ритма.

Жажда взяла верх, и я договорился сам с собой, что буду делать по глотку с бурдюка каждые сто шагов. Четыре часа спустя, когда ноги перестали обращать внимание на раскалённые словно сковороду песчинки что жарили мои пятки, подул освежающий ветер и на небосклоне зажглись первые звёзды. Ещё спустя два часа я выругался матом, и взял резко вправо, так как карта звёздного неба показала мне мою тупость и неспособность идти прямо. Вместо северо-востока, куда я стремился идти изначально, я брёл скорее на запад и слегка севернее. Чувствую, такими зигзаками, вместо суток, я проторчу тут пару дней.

Пора было искать место для ночлега. Кругом как назло были одни пески. Уже ближе к глубокой ночи, когда я начал беситься, на горизонте замаячила одинокая скала, возвышающая на несколько метров от земли. Я плюнул (в душе) на то, что она была на юге от меня и пошёл по барханам в её сторону. Вспомнил о местных хищниках и плюнул второй раз, в этот раз от злости на остывший песок, и стал обходить ещё по большой дуге чтобы оказаться против ветра. Перестраховывался я зря. Скала, а скорее каменный столп этой ночью никем не были заняты, лишь парочка скорпионов, ящериц да пауков разбежались в разные стороны от большого и страшного меня. Я не стал разводить костёр, съел пару лепёх с песком, кусок солонины, которая меня спровоцировала на несколько больших и жадных глотков воды. Первый бурдюк оказался практически пуст. И это при такой рачительности и экономии. Оставалось всего два. Впрочем, по местным меркам это можно назвать сокровищем. Я завернулся в парусину и лёг на остывающую землю. Тело ныло от непривычной усталости, и я смог более-менее быстро уснуть.

Мне снились страшные рожи зомби, мутанты, гибнущие города. В какой-то момент, я начал отстреливаться от врага, и как назло у меня закончились патроны, я видел висевшую заряженную обойму автомата на поясе, но сон, будучи моим личным кошмаром не давал мне добраться к спасительным боеприпасам, рука соскальзывала, роняла, не могла сорвать с пояса, отстегнуть от разгрузки вечно полную и желанную обойму. Поток монстров пёр всё быстрее, и безликие союзники вокруг меня гибли, сдерживая натиск орды. Внезапно передо мной появились два зомби. Они были мне знакомы. Первой была стюардесса на поезде, привёзшим меня в столичный гадюшник, второй была мамаша с погибшими детьми в туалете вагона. Я отлично помнил их лица, и они с нечеловеческим хохотом приближались ко мне, смеясь с моих жалких попыток перезарядить спасительный автомат. В их смехе угадывалось злое шипение, с каждой секундой они шипя смеялись всё громче, и в одной из бесконечных попыток дотянуться до лежащей, в этот раз на земле, обоймы, высунули свою змеиные языки. Вот гадюки. На секунду я замер. Гадюки?