Поездка со мной (ЛП)

— У тебя все в порядке? — спрашивает мама, подходя ко мне, пока мой отец занимает место на деревянной скамейке на крыльце.

— Я собираюсь поставить все на место, — говорю я ей. — Студия. По крайней мере, я перекрашу интерьер в тот цвет, который ты так любила раньше. Я не могу вернуть черепицу в первоначальное состояние, но я могу покрасить ее в белый или любой другой цвет, который тебе понравится. Я могу использовать часть денег, которые планировала потратить на поездку в Нью — Мексико. — Я поворачиваюсь к маме. — Мне не следовало этого делать. Лишать ее очарования. Теперь я это понимаю, и мне очень жаль.

Мама протягивает руку и гладит меня по спине. — Спасибо, что сказала это. Но ты просто пыталась проложить свой собственный путь. Найти направление. В конце концов, мы не так уж много тебе дали.

Я качаю головой. — Но вы давали. Ты делала это все это время. Я была строга с тобой, потому что меня расстраивало, что ты, кажется, так настроена стоять на месте, в то время как ты заслуживаешь большего. Но это место… — Я киваю в сторону студии и медленно поворачиваюсь к дому. — Этот дом и вы, ребята, сделали меня таким, какая я есть. Поэтому я собираюсь вернуть студии его первоначальную славу.

Моя мама колеблется, прежде чем заговорить. — Ну, может, тебе стоит повременить с этим на секунду.

Я хмурюсь. — Почему?

— Потому что мне нужно сделать много работы, если я собираюсь участвовать в шоу Элейн этим летом, — говорит она, и я визжу.

— Ты делаешь это? — спрашиваю я.

— Ты была права, — говорит она. — Мы стояли на своем. Мы попали в ритм, может быть, даже в фанк. И хотя мы любим нашу жизнь здесь… нам еще много чего предстоит прожить.

— И есть еще кое — какие новости. — Мой отец пытается улыбнуться, но за этим скрывается какая — то грусть. Он хочет заговорить, но с трудом подбирает слова.

Мама обнимает меня. — Твой папа собирается переехать на некоторое время, — говорит она.

Мои глаза расширяются. — Подожди. Серьезно?

Папа кивает. — Это к лучшему. Мы должны понять, кто мы такие, друг без друга.

Затем мои родители долго смотрят друг на друга, от чего мое сердце практически разрывается на части. Мама замечает это, но не знает, для чего. — Тебе грустно? — спрашивает она.

Я киваю, на глаза наворачиваются слезы. — Вообще — то, да. Не могу поверить, что все произошло так быстро, — говорю я, мой голос срывается, и мама крепко обнимает меня.

Мы обмениваемся смехом и слезами.

— Если быть честными, это было задумано уже давно, просто нам нужно было прийти к этому в свое время и своим путем, — говорит мой папа. — Ты всегда думаешь, что у тебя все расписано, но люди — сложные существа. Тебе нужно больше верить в людей.

— А разве я обычно не верю?

Моя мама пожимает плечами. — Не все придерживаются тех же стандартов, что и ты, детка. Ты можешь быть довольно жесткой с людьми.

Я прикусываю губу. — Да, я начинаю это понимать.

Чуть позже тем же утром я забираю Лулу и снова отвожу ее к старому промышленному зданию. На этот раз, когда Лулу выходит из машины, я в доли секунды принимаю решение, о котором, надеюсь, не пожалею.

— Ты инопланетянка? — пролепетала я, мгновенно смутившись от того, как глупо звучат слова, вылетевшие из моего рта.

Лулу обернулась. — Что? — спрашивает она, и ее слова смешиваются в смех.

— Прости, — говорю я, качая головой. — Это совсем не то, о чем я хотела спросить. — Я прочищаю горло. — Просто, куда ты идешь? Куда ты ходишь каждое воскресенье? Я действительно хотела уважать твое личное пространство, но я наблюдала, как ты снова и снова входишь в это старое здание, и я просто…

Лулу на секунду выглядит нервной. Затем на ее лице появляется забавное выражение. — Я не инопланетянка, — говорит она. Она возвращается в машину и медленно открывает коробку, осторожно поворачивая ее лицом ко мне. Внутри нет ни книги, ни подушки, ни аэрозольной краски, ни центра управления пришельцами. Внутри классическая шахматная доска и полный набор шахматных фигур.

— Что за… — шепчу я. — Что ты делаешь, играя в шахматы в одиночку в старом промышленном здании?

Теперь Лулу хихикает. — Я не играю одна! И я тоже не болтаюсь одна в старом промышленном здании. — Она кивает вправо от здания, и я замечаю дорожку, ведущую к заднему входу в центр для пожилых людей. — Я иду туда.

Я делаю лицо. — Твой большой секрет в том, что ты ходишь играть в шахматы с пожилыми людьми? — спрашиваю я.

Лулу качает головой. — Ну, типа того. Мой большой секрет в том, что я хожу играть в шахматы со своей бабушкой.

Я хмурюсь. — А почему это секрет?

Лулу пожимает плечами. — Моя мама и моя бабушка не ладят. Уже давно не ладят. Но я люблю свою бабушку, а она совсем одна. Поэтому я хожу и играю с ней в шахматы по утрам в воскресенье. Я не хочу, чтобы мои родители знали. Пока не хочу. Я думаю, это причинит маме слишком много боли. Мне нужно придумать лучший способ рассказать ей.

— Ух ты, не могу поверить, что это было все это время, — говорю я.