Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки

Туманные, запутанные и тревожащие умы системы взглядов на мир (все течения в философии после английских эмпириков и Канта) отражают интересы обезумевшей расы примитивных существ, которые только на первый взгляд относятся к двуногим, а на самом деле пожирают друг друга как звери (смотри статистические таблицы войн и социальных потрясений). Все церкви от Лютера и Византии до Рима и Армии спасения[394] — не что иное, как карикатура на Бога, добро и красоту. В катастрофическом темпе и количестве по буржуазной Европе, подобно стаду библейских свиней, в которых загнано все безумие земного шара, прокатываются все новые и новые волны лживых сенсаций и блефа, возникают секты и организации, каждая со своими принципами, программами и дорожными знаками, призванными разрешить неразрешимые вопросы больной Европы! Хищники проповедуют вегетарианство, безграмотные берутся обучать языку эсперанто, профессионалы участвуют в международных шахматных турнирах, играют в рулетку и футбол; мещане из скаутских организаций, кавалеристы, националисты, пламенные патриоты[395] тоскуют по войне, старые девы и бесплодные дамы строят детские дома, эксплуататоры собирают добровольные пожертвования, завзятые врали читают лекции о новом Мессии, который явился в Индии, засидевшиеся девицы верят в хиромантию, гадают на картах и поглощают беллетристику, пьяницы ведут антиалкогольную пропаганду. Это происходит во всех европейских салонах, от Макса Штирнера[396] до банкократии, от солипсистской кабинетной философии до профессорских кафедр[397] и до книжной продукции в больших городах, от индустриализации искусства до измен в семье и вранья в парламенте, — все это запачкано кровью, утопает в криминале и безысходности. Толстой хотел решить эту проблему путем непротивления злу насилием и умер после многих лет бесплодной борьбы, пытаясь скрыться от действительности. Ромен Роллан изобретает синтез западной культуры эстетически, музыкально, по примеру Баха и Бетховена и, обвиненный на родине в измене, живет в эмиграции. Гоген умер на малайском архипелаге, Ван Гог — в больнице для душевнобольных, Бакунин многие годы разрывался между Сибирью и Лондоном, Гойя, так же как и Маркс, умер в эмиграции. Кризис европейского интеллекта очевиден, и беспокойное состояние нескольких десятков тысяч европейских умов подтверждает интенсивность затянувшегося непрерывного европейского кризиса, который продолжается от Шопенгауэра до fin de siècle[398] и вплоть до наших дней, не принося никаких плодов.

Прямая линия, энергично прорезавшая кровавый хаос европейского декаданса, энергичный ход через весь этот кровавый хаос, черта ярко выраженной «прямолинейности» — это и есть ленинизм.

Ленинизм — это то железное направление, в котором земной шар достаточно быстро, стремительно, все двадцать четыре часа в сутки движется в Космос. Ленинизм — это сегодняшний архимедов рычаг, достаточный для того, чтобы с его помощью приподнять весь земной шар вместе с древней, больной, декадентской Европой, вознести ее к высотам новой и более светлой культуры. Ленинизм — это марксизм, но существует огромное различие между марксизмом и марксистами. В Европе марксизм просуществовал уже шестьдесят лет, и существовали несколько миллионов марксистов, одним из них был Ленин, который придал этой схеме ленинскую силу. Правота Галилея была очевидна со времен Птолемея. Она подтверждалась опытным путем в течение нескольких сотен лет. И все-таки до сих пор для миллионов и миллионов жителей Европы, не принимающих открытия Галилея, истиной является то, что земля неподвижно стоит на месте. Римско-католическая церковь, которую старик Гойя назвал грандиозным интернационалом моральной силы человечества, все еще отрицает правоту Галилея. И если бы эта проблема решалась всеобщим тайным голосованием, то с огромным перевесом победили бы противники Галилея.

Ленинизм не повторяет тезис парламентарной демократии — ибо это очевидная истина, — что рабочая сила носит международный характер и что она призвана опрокинуть все рамки изжившей себя экономической системы, созданной феодалами и банкирами. В отличие от всяческой социал-демократической, филантропической и пацифистской декламации, ленинизм стремится к созданию таких условий жизни, которые сами будут порождать социалистическую психологию. В отличие от насчитывающих не менее пяти тысяч лет попыток разных религий создать новые, более гуманные психологические отношения между людьми, которые породили бы новые условия жизни, ленинизм за десять лет своего существования доказал на практике, что не социалистическая психология является предпосылкой социалистического уклада, а наоборот.