Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки

Из четвертого класса гимназии будущий писатель был определен родителями в кадетский корпус, а затем в престижную офицерскую академию «Людовицеум» в Будапеште. Хотя юный Крлежа знал венгерский язык и читал в подлиннике поэта революции 1848–1849 гг. в Венгрии Шандора Петёфи, в анкете он назвал своим родным языком хорватский. Преподаватели отмечали хорватский патриотизм, присущий Мирославу Крлеже — одному из лучших слушателей «Людовицеума», — а также его уверенность в себе, одаренность, прилежание и начитанность. И в самом деле, владея немецким и французским и, скорее всего, самостоятельно изучив русский язык, молодой человек зачитывался сочинениями Г. Ибсена, А. Стриндберга и А. Шопенгауэра; последнего — «не понимая, но с простодушным восторгом»^[432]. Тем не менее, в книге о поездке в Россию Крлежа назовет Шопенгауэра своим «ментором». Круг чтения юноши составляют также Л. Толстой, Достоевский, Тургенев и другие кумиры тогдашней образованной молодежи: Ф. Ницше, О. Вейнингер, А. Шницлер.

К этому времени относятся и первые проявления другого увлечения Мирослава Крлежи, которое привнесло в его жизнь немало сложностей, — страсти к политике. В дни юности М. Крлежа считал себя сторонником демократического югославизма. Ярко выраженный хорватский патриотизм не мешал приверженности идее создания независимого государства на основе объединения южных славян, в первую очередь, сербов и хорватов. Крлежа, как многие интеллигенты его поколения, надеялся на осуществление проекта государственной независимости Хорватии в составе нового государства — южнославянской федерации, основанной на равноправии народов. Сам он вспоминал, что в ту пору вдохновлялся примером вождей революции 1848 года: венгров Л. Кошута, Ш. Петёфи (несмотря на нежелание венгерских революционеров предоставить равные с венграми права невенгерским национальностям, в том числе и хорватам), а также итальянца Дж. Гарибальди, их антиавстрийскими и антимонархическими идеями. Его идеалом в то время был один из самых видных хорватских политиков начала XX века Ф. Супило, чью оппозиционную газету «Риечки нови лист» он умудрялся читать даже будучи кадетом. Кроме того, молодой человек черпал вдохновение в политической и военной истории борьбы Пьемонта за объединение Италии против Австрии в середине XIX в. Вдохновляли его и сербские эпические песни о борьбе Сербии против Османской империи в Средние века. В отличие от многих современников, которые только декларировали свои политические взгляды, Крлежа с присущей ему энергией приступил к воплощению своих идей на практике.

Согласно воспоминаниям самого М. Крлежи, которые, однако, не всегда подтверждаются исследованиями современных историков, в 1912 г. он пытался перейти границу и пробраться в Сербию с намерением участвовать в борьбе против турок^[433]. Но сербские власти с недоверием отнеслись к кадету австро-венгерской армии, и он, едва не поплатившись жизнью за свои романтические иллюзии, был возвращен в империю Габсбургов.

Атмосфера закрытого военного учебного заведения угнетала Крлежу, которого все больше охватывала тяга к литературе и искусству. В 1913 году, получив отпуск в академии «по состоянию здоровья», он уехал в Париж, где пробыл дольше положенного срока, за что и был отчислен из «Людовицеума». (В своих собственных воспоминаниях он вновь утверждал, что это было связано со второй и опять-таки неудачной попыткой побега в Сербию. Вопрос о том, имела ли место эта попытка на самом деле, остается открытым.)

Двадцатилетний молодой человек поселился в Загребе и целиком отдался занятиям литературой. Он перечитывает Ф. Ницше, который надолго захватил его воображение, читает также О. Уайльда, М. Штирнера, А. П. Чехова и других современных писателей.

Первые литературные опыты Крлежи относятся к началу 1910-х годов. Начинающий писатель обратился к драматургии. Однако необычная форма его ранних философских пьес, близких к эстетике символизма, отпугивала издателей и театральных чиновников. Лишь после того, как одну из драм Крлежи одобрил видный австрийский писатель и критик Герман Бар, стремившийся понять дух славянских культур, загребские «мэтры» допустили молодого автора на страницы печати. В 1914 году в газете «Книжевне новости» была опубликована пьеса «Легенда», посвященная последним дням жизни Иисуса Христа, а затем и сочинение на современную тему — «любовная карнавальная драма» «Маскарад».

М. Крлежа начинает активно участвовать в политической и литературной жизни хорватской столицы. Он задумывает драматическую пенталогию, посвященную, как он писал в дневниках, «пяти гигантам, пяти монументальным фигурам: Христу, Микеланджело, Колумбу, Канту и Гойе». Одновременно он вступает в ожесточенную полемику с отечественными традиционалистами, упорно не желавшими включать его произведения в театральный репертуар. По-прежнему интересуясь политикой, Крлежа начинает читать литературу социалистического направления, общается с хорватскими социалистами.