Поездка в Тоскану

Однажды в кабинет к Хозяйке зашел человек, уезжавший в другой город, и забрал Перчатку. Было решено, что там он передаст её Певцу. Так Перчатка оказалась в его барсетке, рядом с сигаретами, ключами и документами. Сигареты были очень эмоциональны, вспыхивали по любому поводу, жили только своими страстями и надолго не задерживались. Ключи и документы переполняло чувство собственного достоинства, они стремились занять самое удобное и заметное место и не разговаривали даже между собой. Время для Перчатки тянулось неимоверно долго.

Этот ящик был больше похож на коробку для обуви, чем на ящичек Певца. Перчаток было много. Разного цвета и фактуры, они все были строго индивидуальны. Красные тонкие кожаные перчатки были ужасными воображалами, длинные до локтя чёрные – горды и чопорны, белые из шелкового кружева – нежны и кокетливы, замшевые на меху – добры и спокойны, веселые и пухлые пушистые рукавички были смешливы и общительны. Но всех их объединяло то, что ставило Правую перчатку в неловкое положение. Все перчатки этого дома, включая одинокую Левую перчатку, из лайки цвета светлого шоколада, были женскими. Возможно, что это и было той причиной, по которой с их стороны возникла некоторая настороженность. Правую перчатку положили возле левой, сложили их вместе, вынули, еще раз подержали в руках и убрали обратно. В коробке поползли тихие, похожие на вздохи разговоры. Левая перчатка была в ящике старожилом, и её не убирали даже в то время, когда она оказалась без своей половины. Удивительно, но она была так же поношена, как Правая, и так же приняла форму руки своей хозяйки. Вообще они странным образом были похожи, хотя раньше принадлежали разным людям. Мужчине и женщине. Конечно, решающую роль здесь сыграло происхождение. Сделанные из одинаковой кожи, на одной и той же фабрике, в одно время, они были сшиты по одному лекалу. Правда, Правая была чуть побольше, но на руке новой хозяйки это было совсем не заметно. Напротив, женщина чувствовала себя комфортно, и это состояние удовлетворенности передавалось перчаткам. Да и потом, у них были одинаковые цель и предназначение. Не важно, что их хозяева были совсем разные, это вовсе не отразилось на характерах перчаток. Правая понимала эту их одинаковость и следующую за ней предопределенность их судьбы. Судьбы стать парой. Надолго ли? Кто может это знать? Ей нравилась Левая перчатка своим лёгким характером и приятным запахом. И всё же Правая вела себя несколько отстраненно, словно выжидая чего-то. Левая перчатка и от рождения была мягкой, а после длительного ношения стала ещё мягче и эластичнее. Благодаря своей исключительной выделке и бережному отношению она не потеряла прекрасный внешний вид до сих пор. Кроме того, будучи тонкой по натуре, она позволяла пальцам сохранять высокую чувствительность. Да и сама была таковой. Когда Правая перчатка оказывалась вплотную прижатой к ней, Левая впадала в состояние блаженства, её кожа переставала дышать, и рука, одетая в неё, становилась влажной. Заметив это, хозяйка перчаток перестала носить Правую перчатку в руке, уже облачённой в Левую. Женщина научилась не снимать Правую по пустякам. Теперь перчатки встречались реже, зато Правая перестала опасаться, что её опять потеряют. Постепенно Правая перчатка начала видеть положительные стороны в том, что они с Левой перчаткой теперь пара. Она остро ощущала неразрывность этого союза и получала от этого удовольствие.

Блудный сын

«Блудный сын». Ну, и не смешно.

Она дала ему это прозвище сразу после их первого совместного путешествия. Он не возражал. Он вообще никогда ей не возражал. И не обижался. Он был выше этого. А обзываться не нужно. Он же не сервант, чтобы дома у стены неподвижно стоять. Его нынешняя родословная тоже не пару поколений насчитывает. И все путешественники. Начиная с самого первого предка, который ещё в шестом веке до нашей эры содействовал персидскому вельможе в его длительных поездках по дороге, ведущей из Эфеса в Сузы. Ничего себе расстояние! Звали этого его предка Джомадан, что с языка хеттов переводится как «хранилище одежды». Выполненный из плотных шерстяных ковров в виде большой сумки с ручками из кожи, покоясь на коврах, устилавших колесницу сатрапа, Джомадан вёл себя вполне достойно – не сползал и не падал при быстрой езде. Так что, извините.

В ту – их первую поездку, Женщина взяла Чемодан с собой на Кипр, где он спокойно простоял в шкафу отеля и так же спокойно добрался вместе с ней до Ларнаки. Там его уже отправили на досмотр, когда в аэропорту поднялась страшная суматоха. Какой-то профессор истории из Каирского университета угнал самолёт из Александрии и посадил в Ларнаке. Местные готовились к штурму, аэропорт закрыли, рейсы отменили, и весь багаж оказался в одном месте. Вот тогда, проявив чудеса изворотливости, Чемодану удалось присоединиться к тем, что летели в Доху для пересадки на Гоа. Это была удача. Дело в том, что у него тогда была мечта. Не так чтобы что-то сверхъестественное. Вполне себе обычная мечта. На Родине побывать. Да не в Париже! На Гоа.