Поездом к океану

- Я фотограф! – возразила она. – Как вы себе представляете, чтобы я не делала тех снимков. Черт с ним, с ботинком, спонтанная глупость, но фотоматериалы потом легли бы в отчет о той вылазке и ушли в архив, это нормальная практика. Никто не мог знать, что появится банда и начнет нас добивать. Это было... роковое стечение обстоятельств. Сейчас я могу только пытаться устранить последствия.

- Это своим увольнением вы хотите их устранить?

- У меня нет других мыслей на этот счет, господин генерал.

Риво медленно кивнул и отстраненно уставился в окно, пожевывая губы. По всей видимости, включился мыслительный процесс, на который до этого у него не хватало эмоций – все расходовались на то, чтобы погромче орать. Насколько она его знала, это значило, что опасность миновала. Генерал снова глянул на Аньес и невыразительно буркнул:

- И кто будет фотографировать нашу старую братию? Они к вам привыкли! Черт... вы точно написали в рапорте о похищении у вас фотокамеры и пленок?

- Можете сами убедиться.

- Да уж непременно! Немедленно свяжусь с Дьеном, пусть достает из архива документы по той истории. Как вы так вечно умудряетесь попасть в переплет? Тогда, теперь...

- Вы еще возьмите в расчет мои приключения во время войны с бошами, - хрипловато отозвалась Аньес. Теперь ее начинало знобить, да так сильно, что она непроизвольно обхватила себя руками и поежилась. Видела бы себя со стороны, от души посмеялась бы. Явилась, готовая обольщать, а сама выглядела так жалко, что едва ли кто позарится. Впрочем, в случае с генералом выигрышной была ее молодость и его охота до свежего мяса, пусть так никогда и не высказанная вслух.

- Всегда поражался стойкости вашего духа, - враз перебивая все ее мысли, вдруг высказался Риво и задумчиво покачал головой. – Воды хотите? Или кофе? На вас лица нет.

- Да, пожалуйста. Воды.

Все правильно. Лица на ней нет. Приклеенная маска. А под маской – даже ее самой уже давно не найти, потерялась. Слышать сочувствие в чужом голосе, сознавать, что готова на все, тогда как ничего самого страшного не случится... Понимать, что люди могут просто пожалеть, ничего не требуя взамен... иногда она ощущала себя такой дрянью, не иначе как связь с Гастоном измазала ее, что не отмыться. Гастон был. Риво – мог бы быть. Юбер – перевернул ее небо.

А она во многом, что касалось окружающих мужчин, заблуждалась. Запуталась. Перепутала их всех с Леру.

Пока генерал набирал ей в стакан воды из графина, она все обдумывала эту мысль. А когда пила, вдруг решила, что устала полагаться лишь на себя. Чужое сочувствие окончательно ее размазало. Единственное, что могло бы помочь – родиться заново, как будто ничего не было.

- Вот как мы поступим, - проговорил Грегор, участливо похлопав ее по руке, словно хотел подбодрить, - сейчас вы поедете отдыхать и никаких прошений писать не будете. Рот держи́те на замке. Завтра вернетесь к своим обязанностям, как будто ничего не произошло. Я... займусь вашим вопросом. Мы поднимем документы, изучим их... и решим, что делать. Вряд ли кто-то сопоставит ваш плен и эти снимки. Слишком много времени прошло. Вас и вашу семью никто не тронет, в этом отношении вам не о чем беспокоиться, с Комитетом безопасности, если он решит вмешаться, я все улажу. Какова цена армии, если она не может отбить своего солдата, да?

- Значит, я все еще считаюсь солдатом?

- Ну а кем же еще, Аньес… Если раньше у меня был кредит доверия к вашему мужу, то сейчас… перед вашим обаянием и честностью устоять трудно, - он неловко усмехнулся и откинулся на спинку своего кресла. – Вы правильно сделали, что все рассказали, я ценю это.

Аньес устало кивнула. Все, чего ей хотелось, забиться куда-нибудь в темный угол и сидеть там, зажмурившись, пока не войдет человек и не скажет ей: выходи, все закончилось, все хорошо!

Но этого произойти не могло. Тогда, в тот день, не раньше и не позже, она, несмотря на бескорыстную лояльность генерала, впервые почувствовала, как на шее затягивается удавка. Немного позднее это чувство станет постоянным. Но сейчас де Брольи не могла этого знать. Она коротко, потому что на большее ее сил не хватало, поблагодарила Риво и направилась к двери, а потом вдруг обернулась на пороге и улыбнулась, пытаясь справиться с подкатившей к голове паникой.

- А вы что же, господин генерал? Почитываете «Юманите»?

Риво вскинулся и глянул на нее из-под приподнятых бровей. Потом рот его смешливо скривился, и он совсем нестрашно рявкнул:

- Врага надо знать лучше, чем друга! Мы работаем с журналистами, приходится изучать! А я военный человек, а не щелкопер вроде вас!