Поэзия Африки

Африканские поэты могут быть жесткими, как горная дорога, звенящими, как металл, когда они говорят о страданиях Африки, о ее прошлом, когда они клеймят врагов.

Но эти же африканские поэты могут быть ласковыми, как дыхание влажного ветра, когда они говорят о любви, о женщине. В этот момент самые обыкновенные слова в стихотворной строке наполняются вечным светом, и даже прозаическое подлежащее согласуется с не менее прозаическим сказуемым нежно-нежно:

Обнаженная женщина, непостижимая женщина!
Спелый, туго налившийся плод, темный хмель черных вин, губы,
одухотворяющие мои губы,
Саванна в прозрачной дали, саванна,
трепещущая от горячих ласк Восточного ветра.
Тамтам изваянный, тамтам напряженный, рокочущий,
под пальцами Победителя-воина;
Твой голос, глубокий и низкий, — это пенье возвышенной
Страсти…

(Л. Сенгор)

Строки затихают, а эхо от них еще долго звучит где-то в глубинах твоего сердца, и сердце вздрагивает, раскрывается, будто всю жизнь ждало оно этого живительного ритма, — на такое способна только настоящая поэзия!

Она же способна рассказать и о любви трагической, о любви, которая вынуждена бороться с каменными традициями прошлого:

И во взглядах прохожих,
И в печатях бумаг —
Всюду он, этот враг:
Как мы смели посметь,
Двое — с белой и черной кожей?
. .
Все стоит на нашем пути,
Все: традиции, расы, привычки.
Они провели меж нами черту:
Я по эту сторону,
Ты — по ту…
.
…Мы с тобою — два цвета,
Но песня одна
Навсегда, навсегда!
Вы, тупые лбы,
Вы, слепые глаза,
Вы, орущие рты,
Понимаете:
мы — два цвета,
Два цвета,
А песня одна навсегда,
Вы понимаете это?!

(Эфуа Теодора Сазерленд)

Если бы все проклятья, звучащие в стихах этой антологии, исполнились — человечество перестало бы существовать.

Но, с другой стороны, если бы исполнились все надежды, если бы сбылись все мечты, высказанные африканскими поэтами, человечество сделалось бы счастливым навсегда!

И никакого противоречия в этой «одновременности» нет. А есть жизнь. Сложная, напряженная жизнь. Есть в Африке страны, завоевавшие свободу. Их — большинство.

И есть страны рабства. Страны, в которых, «кроме пробуждения, нет ничего страшнее твоих снов…».

Есть вера людей. Терпеливая, неистребимая вера. Вера в труд. Вера в социальные преобразования общества. Вера в то, что завтрашний день будет щедрее и лучше нынешнего.

Наконец, есть вера в бога. Точнее — в богов. Потому что религий в Африке ровно столько же, сколько было в ней колонизаторов. Да плюс еще своя, африканская религия. Со всеми оттенками и полутонами. Исходя из этого, обращения к богам встречаются в стихах африканских поэтов довольно часто. Обращения эти различны и по смыслу, и по темпераменту, и по конечной цели. Да и сам бог, в представлении различных авторов, выглядит по-разному. То — шутливо-добродушным:

…Только уши раскрой — и услышишь господа бога,
который под смех саксофона создал небо и землю и шесть дней,
а на седьмой — потянулся, зевнул и заснул крепким сном
усталого негра…

(Л. Сенгор)

То — наипоследнейшей надеждой, глуховатым виновником всех бед:

Скажи богу,
что я видел друзей моих, евших отбросы,
рывшихся в мусорных ящиках, каждый в своем…
Скажи ему,
что я мучился болью людей и его появления ждал…
Что молился все ночи, и душа моя кровоточила, но
в Диго-Роуд он не пришел,
скажи богу, скажи ему, что довольно в раю блаженствовать,
пусть он появится в этом аду…
Скажи богу, о! скажи ему,
что он слишком долго был в священных местах, где мы
молимся у алтарей
и где нет никого, только священники.
Скажи богу: пусть он в трущобы придет, о, скажи ему:
пусть он придет
Скорей!!

(Огендо Хейстингс)