И ветер веющий стремительно и буйно,И развевающий, и рвущий волоса.И моря вольный блеск, ходящий многоструйно —О, беспредельная, о, мощная краса!То все в ней яркий блеск, зыбящийся и пирный —Обломки светлыхъ льдин и горных хрусталей.То бархат шелестный, спокойный и сапфирный,То рябь червонная пылающих углей.То словно старцев рой с лучистой сединою,Услышавших вдали прибоев голоса,Плывет встревоженно под зыбкою волною,И ветер дерзко рвет седые волоса.То над сапфирностью безбрежной и бездонной —Вдруг словно рев и спины прыгающих львов.О, как красива мощь их схватки разъяреннойИ белопенность грив и всклоченных голов!И ветер буйно рад игре своих порывов,И сердце пьяно, пьяно дикою мечтой.И море все горит сверканьем переливовИ величавою, и вольной красотой!Алупка. 1904. Сентябрь
Г. Данилевский
Бахчисарайская ночь
Сакли и утесыМглой осенены.На террасах розыВ сон погружены…Песня муэдзинаТак грустна, грустна,Что тоски-кручиныВся душа полна.Ханское кладбищеГлухо и темно,И, как пепелище,Призраков полно…Вязов великановСонных ряд стоить…Тихий плеск фонтановОт дворцов летит.И молчать утесы,И сады молчать…И одни лишь слезыВ тишине звучать.
Иосафатова долина
(Караимское кладбище близ Чуфут-Кале)
В мерцанье зарницы,В сиянии звезд перекатных,Белеют гробницыПод сенью кустов ароматных.Лиловой сиреньюКосами плакучей ракитыИ лунною теньюОдеты гранитные плиты.Ни крика, ни шума…Спят крепко в могилах евреи,Спит сердце и дума,И спят между камнями змеи.Но вот улетаетДалеко тревожная память,Тоска поднимаетНа сердце и бурю и замять…Из света зарницыВыходить восток предо мною.Палаты столицыКипят беззаботной толпою…Я вспомнил невольноЛюбовь, красоту и искусства.И страшно мне былоЗа бедные смертные чувства.