Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

Я смотрю на небо. В ясной вышине
Взор мой изумленный горестно блуждает.
Я любуюсь солнцем, что в сплошном огне,
Согревая землю, радостно сверкает.
Но и твердь и солнце — от земли далеко.
И вовек подняться нам не суждено
Выше, чем природой, мудрой и жестокой,
Людям от рожденья определено.

На орла смотрю я жадными глазами,

Как стремит он к небу гордый свой полет,
Рассекая воздух мощными крылами
Над сияньем вечным снеговых высот.
И сдержать не в силах скорбного стенанья,
Я к земле склоняюсь горестным челом,
— Человек, — шепчу я, — жалкое созданье,
Почему не можешь взвиться за орлом?

Но внезапно к небу мысль моя взлетает

Молнией чудесной, полною огня,
Устали не зная, солнце обгоняет
И нетерпеливо дальше мчит меня.
Все она объемлет, видит, постигает,
Суть вещей находит, время и закон
И, не зная смерти, дальше улетает
К вечному порогу, к тайне всех времен.

РОДНОЙ ПЛЕМЯННИК

Под лавкой ночью в час мышиный
Собрались все мышиные старшины.
Они решили, что отныне
В их родовой твердыне
Лишатся полномочий
И потеряют все посты
Те, у кого окажутся хвосты
Размеров установленных короче.
И что в годину бед
Они оставят просто
Жестокой кошке на обед
Мышей не долгохвостых.
Хвосты, как видно, в их общине
Явились знаком гордости как раз,
Как составляют бороды у нас
Понятие о месте и о чине.
По той ли, по иной причине,
А принят был такой указ
И был приведен в исполненье.
Но через пару дней
Средь тех мышей,
Чей хвост достоин удивленья,
Мышонок без хвоста, склонясь над списком,
Перечислял опальных с писком!
Один хвостатый вытерпеть не смог,
Толкнул соседа лапкой в бок:
«Каким путем — понять я не могу —
Он оказался в избранном кругу?
Таких, как он, взашей мы гоним!
И как молчишь ты, убеленный сединой?»
«Молчу, ведь он — племянник мой родной.
«Достаточно, я понял».

Неужто даже в норках мелких

Законны сделки?

АЛЕКСАНДР ХАЖДЕУ (1811–1874)

МОСКВА В 1812 ГОДУ[2]

Века ты простоял, град сильный, величавый!
Хоть разражался гром о белый камень твой,
Ты уцелел в борьбе и с Польшей и с Ордой.
Их следу нет! А ты, повитый древней славой,

Все тот же исполин над бездной роковой

Народов и времен. О, знает путь кровавый
Назад, кто дерзко в брань вступал с твоей державой,
Союзник божий, град Георгия святой!

Но вот из Франции победы гордый гений

Подвинул на тебя, как ангел разрушений,
Мир вражий двадцати племен, с мечом, с огнем.

И устоишь ли ты?… Пожар! Пожар! Но в нем

Родное пламя: то не блеск Москвы прощальный,
А тризна по врагам, их факел погребальный!

_{Москва, 1830}

МОГИЛА ВОЛОШАНКИ В МОСКВЕ