Поэзия порванных струн

Идешь осторожно,

Понять невозможно,

Тебя.

Пройти не пытайся,

Меня не пугайся,

Хотя…

Стоишь, озираясь,

Теней всех пугаясь,

И каждый звук.

Ты стонешь от страха,

Мой смех словно плаха,

За ним мир бесплотных мук.

Лечу, догоняю,

И плоть вырываю,

Шутя.

Тебя обнимаю,

К губам приникаю,

Любя.

Бросаю на землю,

Из крови свив петлю,

С тобою един.

Тебе жизнь я должен,

И завтра на ужин,

Мы вместе летим.

Белая лилия

Настанет время,

И облака качнутся,

Земная твердь,

Поглотит города,

Людское племя,

Не в силах снов коснуться,

Возвысит смерть,

Теряя имена.

И мы с тобой,

Одни на всей планете,

Бредем,

Лукавые улыбки хороня,

Скрепив ладони,

Брошенные дети,

Босыми стопами,

Песок холодный бороздя.

Идем туда,

Где свет был изначально,

Сомненья не мешали,

Не прерывался сон –

Где тихая вода,

На ней покоится печально,

По чьей-то прихоти, исполненный из стали,

Невинной белой лилии бутон.

От ревности до злобы

От ревности до злобы,

Всего лишь взмах ресниц,

Коль мне он, негодяю, адресован,

И если б не был я в финансах скован,

Лишь на Луне бы отдышался,

Павши ниц.

Как человек

Плутовку свора догоняла,

Облезлых и голодных псов,

За то, что курицу ослепшую украла,

Сорвав легко испорченный засов.

Был человек жесток и жаден,

Псов на прекрасную злодейку натравив,

Уснуть спокойно был бы ладен,

Лишь мести жажду кровью утолив.

„Ату!”, и бесы побежали,

Лишь безграничный гнев слепой,

Порвать на части грешницу желали,

Последней в жизни став ее бедой.

Через яры и огороды,

Они лисицу бедную погнали,

Погоней воспаленные уроды,

На ткань земли, слюной и пеною брызжали.

Но вдруг, лиса к земле припала,

Боясь пошевелиться, и Ему молясь,

И стая смерчем, налетела и напала,

Им переданной ярости вверясь.

Крушили кости, лапы, били головой,

Срывали шерсть, и плоть ее была обед,

А самый лютый, мощный и большой,

Клыками, с хрустом проломил хребет.

„А ну ка, брось!”, вскричал хозяин,

К своим он деткам, по отцовски семенил,

И с матом, разметав собак руками,

Винтовку в стан бедняжки, в злобе разрядил.

Ушел, довольный созданным добром,

Домой, и псы с ним за наградой,

А лисье тело, рваное гуманным злом,

Покоилось, своей норе служа последнею преградой.

Но капля жизни все-таки осталась,

И откупорив странную преграду из костей,

Из тьмы наружу мордочка прорвалась,

Мать обратилась к одному из сыновей:

„Как мир людской ты должен быть жесток,

Подняв зверей лесных, обязан ты восстать,

Живи, и мсти мой милый ангелок!”,

И кролик начал кушать мать…

Клятва

„Клянусь!

Клянусь своим отцом, как до меня клялись другие, такие же как я, прошедшие свой путь, клянусь отречься от земного и чувства от любви до злобы, похоронить, под камнем веры…

…и навсегда забыть…

Клянусь!

Клянусь безгрешным сыном, как и другие до меня, отбросить имя, сердце вынуть, расстаться с сном и переняв, весь опыт предыдущих, сгинуть, воскреснув из небытия…