ПоэZия русского лета

Двенадцать сыновей себе родил
Святой Владимир, дом поставив прочно.
Нашёлся из двенадцати один.
То, как оно бывает, знаем точно:
конечно, тайно и, конечно, ночью.
Пришёл. Увидел. Но не победил.

Во все концы убийцы понеслись,

в ночи бряца́ло злато и железо.
Распят на копьях мученик Борис
и юный Глеб предательски зарезан.
И вражье войско, словно стаи крыс,
почуяло наживу и полезло.
От смерти не ушёл и третий брат,
в горах Угорских был конец побегу.
То любо ляху, любо печенегу.

Братоубийца сам уже не рад.

Однажды в страшный предрассветный час
к нему вплотную тьма подобралась.
Он Бога искушал: «Чего Ты сто́ишь?»
И Бог ему ответил в этот раз:
«Где твои братья?» — он услышал Глас
и завизжал, как баба: «Я не сторож!»

5

А смута всё кружилась и неслась,
покуда ей предел не положила —
на этот раз (увы, на первый раз) —
при Альте Ярославова дружина.
Братоубийца бе́гом побежал,
боясь верёвки, яда и ножа,
толкаемый неведомою силой.
Его уже Земля не выносила
и мёртвого в себя не приняла:
из Польши, где, как падаль, он лежал,
до сей поры смердящая могила
смрад воплощает в речи и дела.

Но гнев его, и дерзость, и порыв

над Городом остались чёрной тенью,
грядущие смущая поколенья,
к предательству лазейку приоткрыв,
и Землю, и народы, и селенья
Рекою на́ две части разделив.
Предатель ты иль родичеубийца?
Ищи приют на правом берегу.
Тебя там ждут и место берегут.
На западной Отечества границе
ты сможешь послужить его врагу
и кровию собратьев причаститься.

И то не сказки про Бабу-ягу,

а быль про Вавилонскую Блудницу!

Спасала Русь ту Землю как могла:

молитвой старцев, жертвенною кровью,
солдатским подвигом и братскою любовью,
прощала, защищала, берегла,
теплом делилась и давала кров ей,
питала пищей с общего стола.

Но поклонился каждому врагу

и в каждой смуте принимал участье —
не весь народ, но той своею частью,
что дом нашла на правом берегу.
Кто выю и хребет согнул в дугу
не пред Христом, а перед папской властью,
кто на Отчизну лает всею пастью,
а про своих хозяев — ни гугу.

6