Читаем Поэзия садов полностью

Вот почему в дальнейшем будут особенно интересовать нас связи садово-паркового искусства с искусствами словесными, и в частности с поэзией, тем более что многие мировые поэты были одновременно и садоводами, а другие испытывали особенное влечение к памятникам садово-паркового искусства, «читали» сады, видели в них книгу, все виды поэтических жанров, от оды до элегии и идиллии.

Список поэтов Нового времени, оказавших решительное влияние на садово-парковое искусство, может быть открыт Петраркой, который не только дал в своих произведениях программу садоводства, но был и садовником-практиком. Садоводом-практиком был Джозеф Аддисон, создавший сад в Билтоне и печатавший свои эссе в «Зрителе», оказавшие влияние на изменение вкусов в области садоводства[13]. Садоводом-практиком был и А. Поп, чей знаменитый сад в Твикенхеме открыл новую эру в садовом искусстве. Закончен этот список в основном может быть великим Гёте, устроившим Герцогский сад в Веймаре. Однако поэтов и писателей, с особенным вниманием относившихся к садам и оказавших влияние на садово-парковое искусство, вообще чрезвычайно много. Напомним, что и Н. В. Гоголь устраивал свой сад в Васильевке (ныне переименованной в Гоголево), зарисовывал садовые постройки в записной книжке и описывал сады в своих произведениях[14].

Садовая скульптура, тематика фонтанов, посвящения храмов и памятников, деревья, посаженные в честь того или иного лица или события, аллеи и пруды, посвященные тем или иным героям, – все это «говорило», представляло какие-то необходимые или излюбленные сюжеты. В Средние века, а частично позднее, сады бывали наполнены различными символами. Символами являлись в садах цветы и кусты, деревья и даже населявшие сад птицы и домашние животные.

Вот почему ничто не могло быть произвольно передвинуто со своего места и ничто из скульптур не могло служить простым, «внесюжетным» украшением. Ж. Делиль в своей поэме «Сады» требует точного соответствия скульптуры месту, где она помещена:

Пусть бронза чувствует и мрамор оживет!Да не вступает бог в права другого бога:Пан любит жить в лесу, не требуя чертога.Почто сей Нил, вотще венчанный осокóй,На суше с урною разбитой и пустой?Почто встречаются Тритоны и НаядыВ безводном месте, где стоять должны Дриады?(С. 138)

Узкоархитектурный подход современных специалистов по садам и паркам изгнал из них в значительной мере историю изменений эстетических представлений – историю стилей, во всяком случае. К тому же сады утратили свое органическое родство с поэзией, с которой они всегда были тесно связаны.

Для работ на русском языке, написанных с такой чисто «архитектурной» точки зрения, характерно объединение всех регулярных садов Западной Европы в одну манеру, без попыток различить в ней местные стили и изменения. При этом образцовыми садами «регулярной манеры» обычно считаются французские. Равным образом все нерегулярные сады объединяются в понятие «пейзажных», без попыток увидеть в них какие бы то ни было различия, даже национальные (иногда, впрочем, выделяются русские пейзажные сады как отражающие русскую природу).

Эти представления до крайности упрощают историю садово-паркового искусства Нового времени. Исключение составляет лишь небольшая книга А. Д. Жирнова «Искусство паркостроения» (Львов, 1977), где делается попытка увязать искусство паркостроения со сменой великих стилей[15]. Огромный интерес представляет книга Зигмар Герндт «Идеализированная природа»[16], рассматривающая садово-парковые стили как культурно-исторические феномены. Садово-парковое искусство изучается в этой книге с точки зрения эстетических идей, выраженных в литературе, и ограничено временем второй половины XVIII и начала XIX в.

На самом деле садово-парковое искусство остро откликается на все те изменения в эстетических представлениях, которые охватывают всю культурную ситуацию каждой из эпох в развитии человечества. Во всяком случае, мы можем говорить о садах периода романского стиля (в Англии его называют еще «норманским»), готического, о садах ренессанса, барокко, романтизма. Но в этом ряду очень часто почему-то выпадает рококо и французский классицизм, который не следует смешивать с барокко, и многие из национальных вариантов каждого из перечисленных выше стилей.

Западноевропейские исследования садов регулярного стиля обращают внимание на отличительные черты итальянских садов, голландских, французских… Так, например, по определению Эдварда Хайамса, голландские регулярные сады отличаются интимностью, уютностью и обилием цветов. Французские регулярные сады величественны, используют большие массы деревьев и вьющиеся вечнозеленые растения и в гораздо меньшей степени цветы[17].

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Города и люди

Похожие книги

Путеводитель по Петербургу. Увлекательные экскурсии по Северной столице. 34 маршрута
Путеводитель по Петербургу. Увлекательные экскурсии по Северной столице. 34 маршрута

С помощью книги Андрея Гусарова вы самостоятельно, неторопливо, без экскурсовода прогуляетесь по самым знаковым местам удивительного города на Неве. Издание включает 34 познавательные экскурсии. Начало повествования посвящено биографии основателя города, последнему русскому царю и первому императору России – Петру I. Здесь же дан обзорный географический очерк с указанием административно-территориального деления Санкт-Петербурга. Вас ждет знакомство с неповторимым и блистательным городом. Вы прочтете о важных городских памятниках архитектуры – великих творениях гениальных зодчих, познакомитесь с всемирно известными музеями – собраниями коллекций живописи, графики, бесценных реликвий прошлого… Узнаете, что Северная столица – место всех религий и в ней рядом стоят великолепные здания разных конфессий. Вы посетите зеленые уголки мегаполиса – парки и скверы и символы города – важные памятники. Истории Медного всадника, Румянцевского обелиска и колонны Славы запечатлели в памяти славное прошлое государства Российского…

Андрей Юрьевич Гусаров

Скульптура и архитектура / Техника / Архитектура
Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура
Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура

Знали ли вы, что в Петербурге жил брат французского революционера Марата? Чем примечательна дама, изображенная на одном из лучших портретов кисти Репина? Какова судьба продававшихся в городе мумий? Это лишь капля в море малоизвестных реалий, в которое будет невероятно интересно окунуться и обитателям Северной столицы и жителям других городов.Эта книга – сборник популярно написанных очерков о неизвестных или прочно забытых людях, зданиях, событиях и фактах из истории Петербурга.В книге четыре раздела, каждый из которых посвящен соответственно историческим зданиям, освещая их создание, владельцев, секреты, происходившие в них события и облик; памятным личностям, их жизни в городе, их роли в истории, занимательным фактам их биографии; отдельный раздел в честь прошедшего Года Италии отведен творчеству итальянских зодчих и мастеров в Петербурге и пригородах и четвертая часть посвящена различным необычным происшествиям.Издание отлично иллюстрировано портретами, пейзажами, рисунками и фотографиями, а все представленные вниманию читателей сведения основаны на многолетних архивных изысканиях.

Виктор Васильевич Антонов

Скульптура и архитектура / История / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура