Поэзия Серебряного века

О Русь! В тоске изнемогая,
Тебе слагаю гимны я.
Милее нет на свете края,
О родина моя!
Твоих равнин немые дали
Полны таинственной печали,
Тоскою дышат небеса,
Среди болот, в бессилье хилом,
Цветком поникшим и унылым,
Восходит бледная краса.

Твои суровые просторы

Томят тоскующие взоры
И души, полные тоской.
Но и в отчаяньи есть сладость.
Тебе, отчизна, стон и радость,
И безнадежность, и покой.

Милее нет на свете края,

О Русь, о родина моя.
Тебе, в тоске изнемогая,
Слагаю гимны я.

6 апреля 1903

2

Люблю я грусть твоих просторов,
Мой милый край, святая Русь.
Судьбы унылых приговоров
Я не боюсь и не стыжусь.

И все твои пути мне милы,

И пусть грозит безумный путь
И тьмой, и холодом могилы,
Я не хочу с него свернуть.

Не заклинаю духа злого,

И, как молитву наизусть,
Твержу всё те ж четыре слова:
“Какой простор! Какая грусть!”

8 апреля 1903

* * *

Высока луна Господня.
Тяжко мне.
Истомилась я сегодня
В тишине.

Ни одна вокруг не лает

Из подруг.
Скучно, страшно, замирает
Все вокруг.

В ясных улицах так пусто,

Так мертво.
Не слыхать шагов, ни хруста,
Ничего.

Землю нюхая в тревоге,

Жду я бед.
Слабо пахнет на дороге
Чей-то след.

Никого нигде не будит

Быстрый шаг.
Жданный путник, кто ж он будет —
Друг иль враг?

Под холодною луною

Я одна.
Нет, невмочь мне, – я завою
У окна.

Высока луна Господня,

Высока.
Грусть томит меня сегодня
И тоска.

Просыпайтесь, нарушайте

Тишину.
Сестры, сестры! войте, лайте
На луну!

Февраль 1905

Искали дочь

Печаль в груди была остра,
Безумна ночь, —
И мы блуждали до утра,
Искали дочь.

Нам запомнилась навеки

Жутких улиц тишина,
Хрупкий снег, немые реки,
Дым костров, штыки, луна.

Чернели тени на огне

Ночных костров.
Звучали в мертвой тишине
Шаги врагов.

Там, где били и рубили,

У застав и у палат,
Что-то чутко сторожили
Цепи хмурые солдат.

Всю ночь мерещилась нам дочь,

Еще жива,
И нам нашептывала ночь
Ее слова.

По участкам, по больницам

(Где пускали, где и нет)
Мы склоняли к многим лицам
Тусклых свеч неровный свет.

Бросали груды страшных тел

В подвал сырой.
Туда пускать нас не хотел
Городовой.

Скорби пламенный язык ли,

Деньги ль дверь открыли нам, —
Рано утром мы проникли
В тьму, к поверженным телам.

Ступени скользкие вели

В сырую мглу,
Под грудой тел мы дочь нашли
Там, на полу…

25 ноября 1905

Чертовы качели