Поэзия Серебряного века

Париж в огне. Король низложен с трона.
Швейцарцы перерезаны.[497]

НародИзверился в вождях, казнит и жжет.
И Лафайет[498] объявлен вне закона.

Марат[499]

в бреду и страшен, как Горгона.Невидим Робеспьер.[500] Жиронда[501] ждет.В садах у Тюильри водоворот
Взметенных толп и львиный зев Дантона.[502]

А офицер, незнаемый никем,

Глядит с презреньем – холоден и нем —
На буйных толп бессмысленную толочь,
И, слушая их исступленный вой,
Досадует, что нету под рукой
Двух батарей “рассеять эту сволочь”.

21 ноября 1917

На дне преисподней

Памяти А. Блока и Н. Гумилева

С каждым днем все диче и все глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.

Темен жребий русского поэта:

Неисповедимый рок ведет
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.

Может быть, такой же жребий выну,

Горькая детоубийца – Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь,
Но твоей Голгофы не покину
От твоих могил не отрекусь.

Доконает голод или злоба,

Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой,
И с тобой, как Лазарь,[503] встать из гроба!

12 января 1922

Владислав Ходасевич

(1886–1939)

Владислав Фелицианович Ходасевич – поэт, критик, мемуарист, переводчик. Первые его стихи появились в московском альманахе “Гриф” (1905), а первая книга “Молодость”, которую сам поэт впоследствии считал ученической, вышла в 1908 г. На раннем этапе творчества был близок к московским символистам. Затем в его поэзии стала преобладать последовательная традиционность и безмятежность, восходящая к лирике пушкинской поры.

В дальнейшем стихи Ходасевича претерпели резкие изменения. В самой значительной его книге доэмигрантского периода “Путем зерна” (1920) вместо расхожих штампов появляется уверенная отточенность слова, банальные поэтические ситуации заменяются чрезвычайно резким соединением повседневной жизни с запредельным духовным опытом. Книга Ходасевича “Тяжелая лира” (1922), где новый стиль поэта был доведен едва ли не до канона, увидела свет, когда ее автор уже находился в эмиграции.

* * *

Вокруг меня кольцо сжимается,
Неслышно подползает сон…
О, как печально улыбается,
Скрываясь в занавесях, он!
Как заунывно заливается
В трубе промерзлой – ветра вой!
Вокруг меня кольцо сжимается,
Вокруг чела Тоска сплетается
Моей короной роковой.

18 ноября 1906

В моей стране

Посв<ящается> Муни[504]