Поэзия Серебряного века

Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны.
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело:
Мать игуменья велела!
У ворот монастыря
Плачет дочка звонаря:

– Ах ты, поле, моя воля,

Ах, дорога дорога!
Ах, мосток у чиста поля,
Свечка Чиста четверга![83]

Ах, моя горела ярко,

Погасала у него.
Наклонился, дышит жарко,
Жарче сердца моего.

Я отстала, я осталась

У высокого моста,
Пламя свечек колебалось,
Целовалися в уста.

Где ты, милый, лобызаный,

Где ты, ласковый такой?
Ах, пары весны, туманы,
Ах, мой девичий спокой!”

Звоны-стоны, перезвоны,

Звоны-вздохи, звоны-сны.
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело.
Мать игуменья велела
У ворот монастыря
Не болтаться зря!

1906

Неотвязная картина

День тяжелый, мутно-серый
Настает.
Кров земли одервенелой
Плуг дерет.
Десятину распахали
В серый прах.
Петухи кричать устали
На плетнях.

Сохнут вскопанные комья,

Мрет трава.
Даль безлесья и бездомья
Вся мертва.

Лихо вьется по дороге

Злая пыль.
Это вымысел убогий
Или быль?

1909

Нищая

Нищая Тульской губернии
Встретилась мне на пути.
Инея белые тернии
Тщились венок ей сплести.

День был морозный и ветреный,

Плакал ребенок навзрыд,
В этой метелице мертвенной
Старою свиткой укрыт.

Молвил я: “Бедная, бедная!

Что же, прийми мой пятак”.
Даль расступилась бесследная,
Канула нищая в мрак.

Гнется дорога горбатая.

В мире подветренном дрожь.
Что же ты, Тула богатая,
Зря самовары куешь?

Что же ты, Русь нерадивая,

Вьюгам бросаешь детей?
Ласка твоя прозорливая
Сгинула где без вестей?

Или сама ты заброшена

В тьму, маету, нищету?
Горе, незвано, непрошено,
Треплет твою красоту?

Ну-ка, вздохни по-старинному,

Злую помеху свали,
Чтобы опять по-былинному
Силы твои расцвели!

1910

* * *

В начале века профиль странный
(Истончен он и горделив)
Возник у Лиры. Звук желанный
Раздался, остро воплотив

Обиды, горечь и смятенье

Сердец, видавших острие,
Где в неизбежном столкновенье
Два века бились за свое.

(1913)

Путница

Я дал ей меду и над медом
Шепнул, чтоб слаще жизнь была,
Чтоб над растерзанным народом
Померкнуло созвездье зла.

Она рукой темно-янтарной

Коснулася моей руки,
Блеснув зарницей благодарной
Из глаз, исполненных тоски,

И тихо села на пороге,

Блаженством сна озарена.
А в голубой пыли дороги
Всё шли такие ж, как она.

Май – июнь 1916

Ван[84]

* * *