Поэзия Серебряного века

Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена

Истомой – сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.

Немного красного вина,

Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.

1909

* * *

Отчего душа так певуча
И так мало милых имен,
И мгновенный ритм – только случай,
Неожиданный Аквилон?[112]

Он подымет облако пыли,

Зашумит бумажной листвой,
И совсем не вернется – или
Он вернется совсем другой…

О, широкий ветер Орфея,

Ты уйдешь в морские края —
И, несозданный мир лелея,
Я забыл ненужное “я”.

Я блуждал в игрушечной чаще,

И открыл лазоревый грот…
Неужели я настоящий,
И действительно смерть придет?

1911

Раковина

Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин,
Я выброшен на берег твой.

Ты равнодушно волны пенишь

И несговорчиво поешь;
Но ты полюбишь, ты оценишь
Ненужной раковины ложь.

Ты на песок с ней рядом ляжешь,

Оденешь ризою своей,
Ты неразрывно с нею свяжешь
Огромный колокол зыбей;

И хрупкой раковины стены,

Как нежилого сердца дом,
Наполнишь шепотами пены,
Туманом, ветром и дождем…

1911

* * *

Я ненавижу свет
Однообразных звезд.
Здравствуй, мой давний бред, —
Башни стрельчатой рост!

Кружевом, камень, будь

И паутиной стань:
Неба пустую грудь
Тонкой иглою рань.

Будет и мой черед —

Чую размах крыла.
Так – но куда уйдет
Мысли живой стрела?

Или, свой путь и срок,

Я, исчерпав, вернусь:
Там – я любить не мог,
Здесь – я любить боюсь…

1912

* * *

Образ твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
“Господи!” – сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.

Божье имя, как большая птица,

Вылетело из моей груди.
Впереди густой туман клубится
И пустая клетка позади…

1912

* * *

Я не слыхал рассказов Оссиана,[113]
Не пробовал старинного вина;
Зачем же мне мерещится поляна,
Шотландии кровавая луна?

И перекличка ворона и арфы

Мне чудится в зловещей тишине;
И ветром развеваемые шарфы
Дружинников мелькают при луне!

Я получил блаженное наследство —

Чужих певцов блуждающие сны;
Свое родство и скучное соседство
Мы презирать заведомо вольны.

И не одно сокровище, быть может,

Минуя внуков, к правнукам уйдет;
И снова скальд чужую песню сложит
И как свою ее произнесет.

1914

* * *