Поэзия страсти

Ничего, Ирен соберет волю в кулак и преодолеет самые трудные препятствия. В конце концов, если хватило ума впутаться в историю, разобраться тоже сможет сама. Это ее вина, ее крест. Она почти убедила себя, что поступает правильно. Только одинокие слезы незаметно скатывались по щекам, выдавая ее истинные чувства. Она пожертвовала своей любовью, несмотря на соблазн решить проблему иным путем. Но в противном случае пришлось бы покушаться либо на интересы Жанлена, солгав о его отцовстве, либо на право ребенка на жизнь, что тем более неприемлемо. Какой смысл добывать себе счастье, если окружающим ты причиняешь одни страдания? Ирен вышла из такси перед центральным входом на вокзал. Где-то недалеко проносились поезда. Совсем скоро она сядет в один из них, чтобы навсегда покинуть Голландию.

Глава 8

Кажется, в этом доме ничего не изменилось с тех пор, как маленькая Ирен играла со взрослыми в прятки, каждый раз отыскивая новый укромный уголок. Родная комната, много лет прослужившая хозяйке верой и правдой, тоже — осталась прежней. Знакомые обои с голубыми разводами, кровать по центру, на полу — мягкий ковер с потускневшим от времени цветочным рисунком, шкаф темного дерева, в котором хранились ее любимые наряды — платье принцессы и прозрачная накидка к нему. В первый момент, когда эта комната распахнула перед ней свои двери, Ирен почувствовала, будто никуда не уезжала, не провела несколько лет вдали от родного дома. А другая жизнь лишь приснилась. Только покрывшиеся налетом времени знакомые предметы развеяли мимолетное ощущение. Комната пустовала с тех пор, как она уехала. Но отец превратил ее в безликое помещение, убрав любые вещи, напоминающие о дочери. Ирен с трудом нашла их в чулане по соседству с коробками, оставшимися после матери. Оказывается, они обе умерли для своей семьи.

Возвращение прошло мучительно. Даже сейчас, спустя неделю, ей не удавалось унять дрожь при одном воспоминании о трех парах глаз, пытливо рассматривающих незваную гостью.

Ирен приехала в Гавр в середине дня. Словно отдавая дань голландской погоде, шел дождь.

Оставшихся денег на такси до дому ей не хватило, поэтому часть пути пришлось проделать пешком, под непрекращавшимся ливнем. Она постучала в заветную дверь, и отец не сразу узнал в промокшей, измученной девушке с дорожной сумкой в руках свою сбежавшую дочь. Ее не пустили дальше холла, пока не собрались остальные участники семейной драмы. Мужчины стояли напротив, их неприступные позы выражали скрытую угрозу, витавшую в воздухе. Ирен почти не запомнила своих сбивчивых объяснений, прерываемых возгласами родственников. И не было среди этих, враждебно настроенных к ее внезапному появлению людей никого, чья доброта смягчила бы любую бурю. Ирен ловила себя на мысли, что ей безумно не хватает матери. Ее любящих глаз, слов утешения, поддержки. Кто разберется в женской проблеме лучше другой женщины? А от братьев и отца она получила лишь осуждение. Целых полчаса глава семьи награждал дочь отборными эпитетами, смысл которых сводился к описанию всей неприглядности ее самой и жизни, уготованной ей в расплату за легкомыслие. Труднее всего молча сносить оскорбления, не имея возможности защититься. Ирен не могла найти достойного объяснения своих поступков. Значит, действительно виновата. Ей оставалось только стоять на пороге, опустив глаза, пока длился этот перекрестный допрос с унижениями. Но худшее в конце концов закончилось. Отец и братья разошлись, разрешив Ирен занять прежнюю комнату. Она едва сдержалась, чтобы не разрыдаться от нервного перенапряжения. Ее не выгнали, не бросили погибать на улице! Ирен больше склонялась к подобному варианту после разразившегося скандала. Конечно, эти люди считались ее семьей, но родственные связи давно утратили значимость, приобрели скорее номинальное значение. Зато теперь она чувствовала к ним огромную благодарность. Поэтому с легкостью взвалила на свои плечи всю работу по дому. Дел действительно скопилось немало.

Женщины появлялись здесь периодически, когда один из братьев приводил очередную пассию.

Иногда эти дамы наводили порядок в своих комнатах, но дальше не шло. В первый же день после возвращения Ирен собрала громадную охапку грязного белья, обнаружила едва ли не на всех предметах в доме толстый слой пыли, скудные запасы в холодильнике и стопку неоплаченных счетов. Теперь каждое утро для нее начиналось с приготовления завтрака, который братья поначалу ели с таким видом, словно она подсыпала туда яд. Когда мужчины уходили на работу, для Ирен начиналось самое напряженное время. Иногда к концу дня поясницу ломило от постоянного полусогнутого положения, а ноги гудели после пройденных по дому километров. Правда, потом стало легче, ведь глобальные проблемы она благополучно устранила. Отец даже дал ей денег на посещение врача. Понемногу он и братья оттаивали, больше не отмалчивались на любое обращение, словно Ирен не существовало. За бесконечными делами она почти не вспоминала о прошлом.