Поэзия (Учебник)

                 ***
Итак, опять из-под акаций
Под экипажи парижан?
Опять бежать и спотыкаться,
Как жизни тряский дилижанс?

Опять трубить, и гнать, и звякать,

И, мякоть в кровь поря, — опять
Рождать рыданье, но не плакать,
Не умирать, не умирать? [242]

Полина Барскова в стихотворении «Шопен», напротив, описывает музыку польского композитора как что-то куда более знакомое и привычное, не требующее от слушателя резких ответных движений:

                             ***
Дождь затихающий, как детское рыданье,
Уткнувшись в теплое и шмыгая помпезно.
Дождь затихающий, как влажное свиданье:
Дрожит и хлюпает пружинное железо.

Дождь, заполняющий тень марианских впадин

Унылой памяти, бескровной и бескрайней.
Мой дождь, что мною у меня украден.
Дождь прелых, пресных Питерских окраин. [35]

Такой разброс трактовок напоминает нам, что и поэзия поддается широкому спектру разнообразных интерпретаций (3.2. Интерпретация поэтического текста).

Читаем и размышляем 19.1

Владимир Высоцкий, 1938-1980

           ОХОТА НА ВОЛКОВ

Рвусь из сил — и из всех сухожилий,

Но сегодня — опять как вчера:
Обложили меня, обложили —
Гонят весело на номера!

Из-за елей хлопочут двустволки —

Там охотники прячутся в тень, —
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.

     Идет охота на волков, идет охота —

     На серых хищников, матерых и щенков!
     Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
     Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками

Егеря — но не дрогнет рука, —
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций, —

Видно, в детстве — слепые щенки —
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали: нельзя за флажки!

     И вот — охота на волков, идет охота —

     На серых хищников, матерых и щенков!
     Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
     Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры, —

Почему же, вожак, — дай ответ —
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем — через запрет?!

Волк не может, не должен иначе.

Вот кончается время мое:
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся — и поднял ружье.

     Идет охота на волков, идет охота —

     На серых хищников, матерых и щенков!
     Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
     Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел —

За флажки, — жажда жизни сильней!
Только сзади я с радостью слышал
Удивленные крики людей.

Рвусь из сил — и из всех сухожилий,

Но сегодня не так, как вчера:
Обложили меня, обложили —
Но остались ни с чем егеря!

     Идет охота на волков, идет охота —

     На серых хищников, матерых и щенков!
     Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
     Кровь на снегу — и пятна красные флажков. [67]

1968

Булат Окуджава, 1924-1997