Поэзия

Много ли в жизни нужно

В раннюю пору эту?
Бегали стайкой дружной
По зеленому лету.

Но к осени ясно стало —

К осени выросли перья:
Два петуха в стае,
И вместе нельзя теперь им.

И раньше или позднее

Быть великому спору:
Который из них сильнее,
Кому вожаком быть впору.

А кому под топор на плахе,

Такова уж петушья участь.
Мой дед в домотканой рубахе
Даже рукав не засучит.

Вот уж и снег спускается —

Быть кровавому спору.
Словно клинки, сшибаются
Злые кривые шпоры.

Хлещут петушьи крылья

Хлеще ременной плетки.
Даже про корм забыли
Хорошенькие молодки.

И наблюдали куры,

Сбившись от стужи в груду,
Как за село понуро
Шел он, весь красногрудый.

Он жил у меня в сарае,

Куда я ходил за сеном.
Про это один я знаю,
Я да гнилые стены.

Я сыпал овес на току ему,

А ночью он тоже спал.
Но если птицы тоскуют,
Всю зиму он тосковал.

Он стал и сильней и строже

И пережил зиму ту,
А весной ему стало тоже,
Тоже невмоготу.

Вышел, качая гребнем,

Красным, словно кирпич,
И раздался по всей деревне
Боевой петушиный клич!

Вздрогнул вожак и даже

Не принял повторный бой.
А мой среди кур похаживал,
Покачивая головой.

С шинели спороты петлички,

Других не взять у старшины,
И все солдатские привычки
Как будто вовсе не нужны.

Все реже думаю меж делом,

Что кто-то новенький в строю
Берет навскидку неумело
Винтовку звонкую мою.

Что он, не знающий сноровки,

Влюбленный в "вечное перо",
Клянет неправильность винтовки,
Бросавшей в зависть снайперов.

И для него одно и то же:

Сержант иль кто-нибудь другой
Хранил в подсумке желтой кожи
В обоймы собранный огонь.

Но мне бы все же знать хотелось,

Что, не отставши от других,
Он будет быстро и умело
Дырявить черные круги.

Но ведь моя винтовка сжата

В его неопытных руках.
И до сих пор зовут сержантом
Меня ребята из полка:

Все тот же я, повадки те же,

И та же собранность в лице,
И глаз, который неизбежно
Сажает душу на прицел.

И если я слыву спокойным,

Так это значит – до сих пор
Я помню сдержанность обоймы
И выжидающий затвор.