Погашенная луна

— Скоро осень, — сказал Генрих, — пойдут дожди, и от этого великолепия ничего не останется. Скоро год, как я здесь, и всё так же идёт война, а я, боевой офицер, здесь, среди пленных врагов. Вам не кажется, что я, как и Вы, здесь в плену?

— А Вы хотите на фронт?

Генрих вытащил газету и показал её капитану.

— Эту газету, господин капитан, Вы сегодня выбросили в урну. Её подобрал один господин. И вот что интересно, на её полях я обнаружил шифровку. Не объясните ли мне, кому она предназначалась?

— Шифровка? О чём Вы говорите? — искренно удивился капитан.

— Я взял эту газету на столе. Прочёл её, и выбросил в урну. На эти цифры на полях я даже не обратил внимания. Подумать только! Неужели это и впрямь шифрованная запись? Никогда бы не подумал! Может, кто-то из офицеров просто делал какие-то вычисления?

— Это не вычисления, это шифровка. И я не сомневаюсь, что написали её Вы. Это очень просто проверить. В контрразведке, думаю, сумеют её расшифровать. Заодно и определят, кому из офицеров принадлежит почерк.

— Проверьте, — Пьер пожал плечами. — Мне-то что. Я просто взял газету на столе.

— Вы действительно хотите, чтобы я обратился в контрразведку? Может быть, мы как-то по-другому решим эту проблему?

— Не понимаю Вас, оберлейтенант.

— Вы рассказываете мне о содержании шифровки, и о том, кому она предназначена, а я не обращаюсь в контрразведку. Поверьте, я не желаю причинять Вам зла. Ведь в контрразведке станет всё ясно, но тогда я уже ничем не смогу Вам помочь. Лучше расскажите всё мне, здесь и сейчас.

— Почему Вы думаете, что это лучше? Если я расскажу Вам всё, здесь и сейчас, контрразведке будет меньше работы, но чем это будет лучше для меня?

— Тем, что в контрразведку я обращаться не буду, оставим всё, как есть.

— Тогда зачем Вам всё это?

— Возможно, мне потребуется Ваша помощь.

— Чем же я смогу Вам помочь?

— Я вижу, Вы не верите мне.

— Не верю, так как не вижу Вашего интереса в том, чтобы не передавать это дело в контрразведку. Вы хотите использовать меня в своей игре, но в этом случае я должен знать, в чём эта игра заключается.

— Никакой игры нет. Просто я попал в безвыходное положение, мне нужна помощь. Я не Генрих Зольднер, я офицер русской разведки. Что произошло в России, Вы знаете. У меня нет связи, да и России уже нет. Помогать Германии порабощать свою Родину я не хочу, потому и обращаюсь к Вам за помощью, ведь Франция и Россия союзники в этой войне.

— Вы хотите попасть в Россию?

— Да, но просто сбежать я не могу. Идет война, и меня задержат при первой же проверке документов. Мне нужны явки тех, кто поможет мне попасть в Россию.

— Вы хотите бежать прямо сейчас?

— Нет, пока рано. Мне ещё не всё известно о планах Германии относительно России. Это во-первых, во-вторых, нужен случай, повод, чтобы отлучка моя из крепости не выглядела как бегство. Меня не должны искать, по крайней мене до того, как мне удастся пересечь границу Германии.

— Я помогу Вам. Если меня уже не будет в лагере, когда Вам понадобится помощь, обратитесь к Кантору. Он свяжет Вас с нужным человеком. Я предупрежу его относительно Вас.

— Спасибо. Вот Ваша шифровка.

— Хотите знать, что в ней? Тут планы германской разведки относительно Михаила Тухачевского, в ближайшее время его переправят в Россию. Он должен быть там к началу большевистского восстания.

— Это он Вам сказал?

— Да, в частной беседе. Он доверяет мне.

— Мне об этом ничего не известно.

— Вы работаете с ним только по линии геополитики, конкретным его применением в России занимаются другие.

— Кто? Хаусдорф?

— Возможно, он не говорит, он вообще не называет имен тех, кто работает с ним.

— Разумно. Если желаете, я сам передам Кантору Вашу шифровку, чтобы Вам лишний раз не рисковать с передачей.

— Думаете, за Вами не следят?

— По крайней мере, слежки я не заметил.

— Хорошо, я допишу Кантору несколько слов о Вас.

— Он знает шифр?

— Нет, я напишу открытым текстом. Скажите, чтобы он оторвал эту записку и сжёг при Вас. Если заметите слежку, к Кантору не ходите, газету уничтожьте.

— Но это опасно, писать открытым текстом.

— Я напишу условными фразами, он поймёт.

— Спасибо Пьер, был очень рад нашему знакомству.

— Я тоже очень рад, — ответил капитан, протягивая руку Генриху.

Они пожали друг другу руки, и разошлись. Генрих сразу же отправился к лавочнику, у которого несколько часов назад отобрал шифровку. Он шел по разным улицам, несколько раз менял направление — слежки не было. Уже начало темнеть, когда Генрих подошёл к дому Фридриха Кантора. Он постучал.

— Кто? — послышался голос за дверью.

— У Вас есть запчасти к швейным машинкам австрийского производства? — произнес Генрих пароль, полученный от Пьера.

— Я торгую только машинками фирмы «Зингер», — ответил лавочник.

— Тогда мне нужны три иглы, челнок и шпулька.

— Проходите, — дверь отворилась.

— Боже мой! Это Вы, господин оберлейтенант?! — воскликнул изумлённый лавочник.

— Да, это я. Вот, возьмите свою газету. Там на последней странице записка, оторвите, прочтите и сожгите при мне.

Кантор оторвал клочок газеты с запиской, прочёл и тут же сжёг над свечой.