Погашено кровью

– В кубышку складывает. Я ни черта не врубаюсь в нынешние цены и бумажки, но и восемь лет назад парень не бедствовал. А теперь прикинь, старичок, если на столе, который стоит против окна, поставят бутылку водки, сможешь отстрелить ей горлышко?

Чиж удивленно посмотрел на Белого.

– Это же кощунство!

– Хорошо. Вместо водки я налью в нее воды.

– Тогда без вопросов. Чего тут стрелять, тут проще из рогатки пальнуть.

– Вот и чудненько, можешь сам выбирать оружие, но в тот момент, когда я закурю и погашу спичку, дай залп. Мы им откроем новую эру. Пора провести душещипательную беседу с дружком.

– Таких к стенке ставят, а ты резину тянешь.

– Шлепнуть можно, но смысла нет. Бах, и все! Человек осознать должен, какой он грех на душу взял. Пусть суд им занимается. Он должен пройти через нары и просидеть от звонка до звонка. Такого тюфяка быстро петухом сделают. Протянет годков пять в курятнике и сам в петлю полезет. А ты его от мук избавить хочешь.

– Пять лет не протянет, через год околеет.

– Вот это и будет настоящим возмездием.

– Да, Сережа, здорово тебя полоснуло по сердцу.

На следующий день Кузьмов пришел домой раньше обычного. Его пригласили на конференцию, но у него разболелась голова, и он деликатно откланялся.

Как только он повернул ключ в двери и дернул за ручку, ему на плечо опустилась чья-то ладонь. Кузьмов оглянулся. На него смотрело худое, бледное лицо. На секунду оно показалось ему знакомым, но он тут же отбросил эту мысль, как яблочный огрызок.

– Привет, Зануда.

Кузьмов вздрогнул. Так его могли назвать только два человека, но оба давно уже погибли.

– Не ждал. Поди, панихидку по мне уже справил? – У Кузьмова подкосились ноги. Он хотел крикнуть, но ком подкатил к горлу и сдавил голосовые связки. В глазах поплыли красные круги.

Белый подхватил перепуганного Кузьмова и втащил его в квартиру Шок продолжался несколько минут. Розовые щеки хозяина превратились в серый студень и тряслись, как в лихорадке. Человек глянул в лицо собственной смерти, и удивляться тут нечему.

– Очнись, дружище. Нервишки ты свои хорошо помотал. Все еще по канату над пропастью ходишь. Так долго не протянешь. Ты я смотрю, не рад моему появлению. Жаль! А я, понимаешь ли, шесть тысяч верст отмахал, чтобы повидаться с тобой. Где же радушный прием? А? Не слышу.

– Мне говорили, что тебя… – Кузьмов осекся.

– Нет, над тобой пошутили. Ладно, хватит трястись, доставай ханку, ставь на стол, будем держать совет. Филевский совет! Боюсь, единогласным решением будет постановлено, что тебе придется оставить Москву.

– Послушай, Серега. Ты просто ничего не знаешь. Я тут ни при чем.

– Догадываюсь. А чего ты сразу-то не сказал, когда наган мне передавал для Женьки? А?

– Глупо получилось… Но тут я не виноват.

– Конечно, сидеть пришлось мне, виноватому!

Кузьмов начал суетиться. Вскочив на ноги, он полез в буфет, достал водку, кильки и тут же поставил на стол конфеты, компот из ананасов, вафли.

– Ты должен понять, Серега, у меня не было выхода. Страх парализовал. Помнишь документы отцовы? Короче говоря, нас накрыли. Этот гад мне сказал, что все испугом отделаемся, а я-то сдуру ему все рассказал. Тут, понимаешь, мешанина такая вышла…

– Хватит вертеться. Сними пальто и сядь за стол. Толком говори.

– Я не могу. Погоди, мне надо сосредоточиться. Нет, я лучше выпью.

Кузьмов отвинтил пробку, налил водку в чашку, где еще оставался утренний недопитый чай, и опрокинул смесь. Пальто он так и не снял, а уселся на стул и тупо уставился на воскресшее привидение. Белый догадался, что понять этого человека спустя столько лет будет очень трудно. Когда-то они понимали друг друга с одного взгляда, но теперь они были врагами.

– Успокоился?

– Да, почти… Сейчас…

Он налил себе еще водки и опорожнил полную чашку в два глотка.

– Хватит, Зануда, пора.

– Нас взяли под колпак за два месяца до того, как погиб Женька. Мы спороли глупость. Выписали требование на морфий для нашей районной больницы.