Погашено кровью

– Вот еще одна заявка, – сказал красивый бодрячок, передавая конверт бульдогомордому. – Уже вторая за сегодняшний день.

– Руководство не терпит простоев, – ответил мужик, не отрывая взгляда от курьера, будто намеревался его укусить.

Белый повернулся к двери, но не смог сделать ни одного шага. Она вошла с подносом в руках, с невозможными апельсиновыми волосами, с изумрудным взглядом, белой кожей и легкими, как у бабочки, движениями. Белый хотел зажмуриться. Такое явление в таком месте. Он не мог оторвать от девушки взгляда, а она даже не посмотрела в его сторону.

Кто-то постучал его по плечу.

– Тебе пора, паренек.

За спиной появилась бульдожья рожа. Только на секунду душа Белого поднялась к облакам и тут же опустилась. Такой вспышки он еще не видели не знал, как назвать странное явление. Мелькнула и исчезла. Он взял себя в руки и направился к выходу.

Он шел к метро и ничего не замечал вокруг себя. Странный призрак все еще стоял перед глазами, и ему в голову не приходило, что он видел живого человека. Но если такие женщины существуют на свете, то вряд ли они способны быть хорошими женами, рожать детей, любить других. Они как дорогое украшение, именная сабля с бриллиантами. Что-то очень ценное и престижное, которое требует ухода и созерцания, но не использования. На нее часами можно смотреть и не отрывать глаз.

Белый улыбнулся. Как несправедлива природа. Почему уродов больше, чем красоты? Ну… Богу богово, а кесарю кесарево!

* * *

«Уазик» с надписью «Ветеринарная помощь на дому» подкатил к воротам кладбища, и Нянька дважды нажал на клаксон.

– Вот наша база. Тебе повезло, парень, сегодня одна ездка, а бывает, что за ночь не успеваем.

– Я думал, мы на городскую свалку едем, а тут все по правилам. Сервис.

– А как же. Нам еще ящик выдадут. После нас убирать нечего. Даже следов не остается. Машина – это пропуск, как удостоверение. Приедешь на другой – не пустят, а нас никто не запоминает. Что там ночью видно. Главное – заявка.

– А если нежданчик?

– Бывает. Это называется «казус в бочке». Но у них всегда есть пара ямок в запасе.

Ворота медленно открылись. Нянька включил скорость и, въехав на территорию, свернул налево. Машина шла вдоль забора, освещая фарами белые памятники и черные кресты.

На пути стояла избушка с освещенными окнами.

– Здесь нас круглые сутки ждут.

Нянька сказал правду Из сторожки вышли двое парней, один приблизился к машине.

– Сколько? – крикнул он из темноты.

– Один ящик, две лопаты.

– Двести пятый участок.

– Как скажешь.

Мужики вытащили ящик, сверху которого лежали лопаты. Это был хорошо сколоченный гроб, но без скосов, в виде пенала. Чиж с напарником приняли реквизит и двинулись дальше. В конце аллеи, где кладбище перерастало в пустырь, было вырыто несколько могил. В каждом холмике песка торчала табличка с номером.

Нянька затормозил у двести пятой ямы и вышел из машины. Мешки были положены в ящик, который с помощью веревок попал на дно могилы. Работа заняла пятнадцать минут и кончилась установкой таблички с номером у изголовья, по примеру других могил.

Вытерев рукавом пот с лица. Чиж спросил:

– Тут настоящих покойников хоронят?

– А как же. У нас здесь не так много мест. Конечно, никто не ограничивает нашу контору, ничто не вечно.

– Да, поди так похорони родственничка. Волокиты, денег и нервов угробишь больше, чем сама жизнь стоит. А тут тихо, мирно, без вопросов. Сейчас умер, через час похоронили. И ведь не торопились никуда, а дело сделали без особых усилий и затрат.

– Ну не совсем так. Эти похороны дороже совминовских стоят. За отстрел плати, за уборку плати, за место в этой тишине платить очень много надо. Все кушать хотят, и всем молчать надо. Нам с тобой за каждую ходку по пятьсот баксов отстегивать приходится. Вот ты и прикинь.

– По пять сотен?

– А тебе не сказали?

– Пока нет…

– Теперь знай. А то кто бы тут работал?

– Круто. Сколько же стрелки получают?

– Чирик за выстрел. Не меньше.

– Десять тысяч?

– Конечно.

– Знали бы те, кто в окопах с винтовками ползает. Там стреляют, чтобы выжить самому, а не убить кого-то.

– А ты откуда знаешь?

– Слыхал.

Ни один из обитателей лабиринта не видел в простых заданиях, полученных Чижом и Белым, ничего особенного, но для исполнителей они стали чем-то значительным. Из монотонной зековской жизни они попали в какой-то сюрреалистический мир, где у людей вывернуто мышление наизнанку, где красота и смерть ничего не стоят, где потеряны чувства и хозяйничает демон.

К двенадцати часам ночи Горбатый вновь встретился с новичками.

– Добро, хлопцы. Ну а теперь трошки покалякаем. Жилье есть?

Белый стоял у двери, а Чижов сидел на табурете. Беседа проходила в крохотной каморке размером с ванную комнату. Здесь, как и во всем подвале, стены и потолок были кирпичными, но вместо факела висела одинокая лампа с медным отражателем.

– Машину водить умеете?

– Обижаешь, начальничек! – хихикнул Чиж и изобразил руками, как он крутит рулевое колесо.

– Права вам тоже будут, и машина ждет на стоянке. Работка у меня есть для вас, хлопцы. Деликатная. Хорошо сработаете, не только корочки получите, но и башли. Идем глянем.