Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой

Это Быков, видать, тоже не спится – подсел к ребятам.

– Давай тушнину откроем, – с набитым ртом предложил Куценко.

– Щас оформим. – Фомичев порылся в вещмешке, извлек большую банку американской тушенки, подбросил на ладони и любовно выставил на чурбачок. – Ленд-лиз, братва!

В считаные секунды банка оказалась вскрытой маузеровским штык-ножом.

– Э-э! Куда без меня хомячите! – на нижних нарах зашебуршился Паша-Комбайнер.

– Второй фронт! – блаженно улыбнулся в полусумраке блиндажа Фомичев, вываливая щедрые куски мяса на подставленные товарищами ломти черного хлеба.

В течение нескольких минут снизу раздавалось только сосредоточенное чавканье. Потом разговор продолжился.

– Тушенка у них знатная, – сказал Фомичев. – А вот воюют союзнички хреново.

– Бомбят они фрица на совесть, – не согласился вступивший в разговор старшина.

– А что толку? – возразил Фомичев. – Только этим гансов не возьмешь.

– Они вон немца с той стороны до Германии уже прогнали, – не сдавался старшина.

– А немец развернулся, да и дал им по мордасам. Один раз только зубы показал по-настоящему – они и покатились. Слыхал, как союзнички в Арденнах обделались? Теперь полгода в себя приходить будут, не меньше…

– Да, а немец за нас опять взялся…

В установившейся на несколько минут тишине неожиданно отчетливо прозвучал вдруг усталый вопрос Быкова:

– Когда войне конец?..

Все вздохнули и молчали еще некоторое время, глядя на мерцающие в печурке угольки. Потом в разговор вступил лейтенант Чередниченко:

– За этот год должны справиться. А может, и раньше. К лету, например.

– Ой ли? – прищурился Фомичев. – Каждый новый год за победу пьем, а где она?

– В этот раз должны дожать, – уверенно заявил лейтенант. – Сводку слушали? Наши уже на Одере стоят. А там и до Берлина рукой подать.

– Умоемся мы кровью за этот Берлин, – хмыкнул Фомичев. – Страшно подумать, сколько ж Гитлер туда войска нагнал, если в Венгрии так напирать может. Сами рассудите!

– Стратег! – скривив губы, отмахнулся Быков

– Наши ведут бои в Померании, – настойчиво продолжал лейтенант. – Теперь перед нами Вена. Так далеко мы еще никогда не заходили.

– До Атлантики топать еще прилично, – сделал скептическую мину Фомичев. – Такими темпами за год не дойдем.

– Не придется, – авторитетно заявил Чередниченко. – Там уже союзники.

– Да кто их вообще живьем-то хоть раз видал… – проворчал Фомичев.

Заметив, что на нарах зашевелился Марков, Чередниченко обратился с вопросом к нему:

– Ведь не было у нас таких успехов в Первую мировую, Георгий Владимирович?

Марков непроизвольно фыркнул и отрицательно покачал головой:

– Таких – не было.

Уловив грустную иронию в словах капитана, Чередниченко пристально поглядел на него снизу вверх. Марков счел необходимым пояснить, впрочем, весьма расплывчато:

– Тогда, ребята, все было по-другому…

Быков отворил дверцу печурки, поворошил угли металлическим прутом. Повернулся к остальным:

– Кончай, мужики, порожняк гонять. Еще картоха поспела.

Все, как по команде, забренчали котелками, выставляя их перед собой…

…Сегодня, в апреле 1945-го, события последних тяжелых месяцев несколько отдалились, переместились на время в дальние уголки памяти каждого. И сидели разведчики не в блиндаже на корточках у маленькой печурки, а за старинным резным столом в прекрасном загородном особняке на тихой окраине австрийского городка. И вместо котелков был сервиз мейсонского фарфора, а вместо алюминиевых и эмалированных побитых кружек – хрустальные фужеры, серебряные стопки и даже настоящий рыцарский кубок, извлеченный сержантом Куценко из серванта в гостиной. Хозяйка только поджала губы, когда он его доставал, но промолчала…

Обстановка на фронте кардинально изменилась к лучшему. Дорогой ценой были оплачены эти изменения. И каждый знал, что предъявленный им счет, скорее всего, будет увеличен еще и что расслабляться нельзя. Но так хотелось, чтобы это была последняя военная, победная весна…

4

Утром явился нарочный с приказанием прибыть в штаб дивизии, расположившийся в соседнем городке к западу. Их вызывал полковник Бутов. Метаморфоза последних дней стремительного продвижения вперед – штаб расположился на ночлег впереди подразделений разведки. Раньше подобное было бы немыслимо. Либо немцы их за это тут же жестоко бы наказали. Теперь грузовик с разведчиками, направляясь в назначенный им населенный пункт, обгонял бесконечную вереницу тянувшихся на запад подразделений. Несколько раз их окликали – спрашивали о каких-то воинских частях, кто-то отстал, кто-то искал своих. Выяснилось, что задававшие подобные вопросы даже не принадлежат к дивизии Бутова.

– Бардак на дороге, – ворчал Быков, медленно объезжая по обочине одну колонну за другой. – Сейчас сюда, не дай Бог, хоть один немецкий самолет – таких бед натворит…

– Не каркай, – негромко цедил сквозь зубы Марков, озабоченно поглядывая в небо из-под ветрового стекла.

Наконец выбрались на пустой отрезок великолепного шоссе. «Опель» весело урчал двигателем, Быков поддал газу и, разогнавшись, воткнул пятую передачу. Минут десять катили с ветерком. Грузовик весь гудел, но уверенно пер вперед.