Погибают всегда лучшие

– Ты спрашиваешь, узнал ли я все, что хотел? Узнал. Но если я хоть что-то понял, пусть отрубят мне голову. Ты мой друг, бывший милиционер – священник. Кстати, а какую должность ты занимал в милиции?

– Если тебя интересует мое звание, то я был майором, заместителем начальника уголовного розыска. Мне предлагали возглавить уголовный розыск, но я выбрал, как видишь, другой путь.

– Но почему?

– Это долгий разговор. Но со мной все в порядке, лучше поговорим о тебе.

– Будешь исповедовать?

– Как пожелаешь. Думаю, мы можем поговорить просто как старые товарищи.

– Теперь мне это делать трудней, я не могу забыть о том, что ты священник.

– Это скоро пройдет. Не обращай на это внимание. Священники те же люди.

– Ты уверен?

– Уверен.

Я задумался.

– А что говорить, ты видишь все. Меня не хочет признавать даже моя мать.

– Да, я был у нее, попытался с ней поговорить.

– Зачем?

– Ну хотя бы потому, что она тоже моя прихожанка.

– Моя мать ударилась в Бога? Не знал.

– Ты многое не знаешь. После того, как она потеряла мужа, то есть твоего отца, ей нужна была опора. Ты был далеко, твой брат сам требовал поддержки. Оставался ей только Бог. К нему она и обратилась. Но, увы, я пока не могу внушить ей чувство христианского смирения и сострадания к ближнему. Она поглощена только собой, своими чувствами. Некоторым людям нужен не милосердный и любящий Бог, а Бог – мститель, Бог, который карает. Твоя мать из таких людей. Я очень тревожусь за нее, особенно сейчас, после потери Алексея. Я его очень любил. Он тоже был моим прихожанином, и его вера была совсем иной. Он стремился к любви.

– Я не знал, что он посещал церковь. Погибают лучшие, – пробормотал я.

Анатолий как-то странно посмотрел на меня.

– Повтори, что ты сказал.

– Погибают всегда лучшие.

– Ты прав, – подумав, согласился он. Чтобы христианская вера утвердилась в мире, путь ей вымостили тела мучеников. Если бы лучшие не погибали, мир бы не двигался вперед.

– Никогда не думал об этом в таком ключе. Впрочем, какая разница. Даже гибель лучших на самом деле мало что меняет. Плодами их смерти пользуются совсем другие, часто самые худшие. Так было и боюсь, что так и будет.

Анатолий помолчал и даже помрачнел. Мне показалось, что он о чем-то напряженно размышляет.

– Во многом ты прав, но не совсем. Мир можно сделать лучше. Иначе я бы не сменил милицейскую форму на рясу священника.

– Тебе видней. Мне бы твою веру. Но в своей жизни я перевидал столько мрази.

– Поверь, я видел этого добра не меньше. Но это не причина, чтобы считать таковым весь мир. Он такой, с чем являемся в него мы сами. Если мы приходим в него с добром, он добреет, если – со злом, он становится злее.

– У меня такое чувство, что сейчас ты начнешь читать проповедь. Но знаешь, может, я покажусь тебе мелким, но сейчас меня волнует не мир, а я в нем. Когда сидишь в этой вонючей конуре без денег, а главное без всяких надежд, не зная, что делать, то становится наплевать на всех и на все.

– Денег я тебе дам. У меня их не много, но кое что есть.

– Спасибо, Толя, но твои деньги мне не помогут. Я привык их зарабатывать сам, а не просить милостыню.

– Это не милостыня, а помощь друга. И ты же сейчас не знаешь, как их заработать.

– Не знаю, но что-нибудь придумаю. А за благородный душевный порыв – спасибо. Бог тебе воздаст за него.

– В тебе говорит гордыня. А она – плохой советчик. Тебе сейчас нужна любовь близких людей.

– Она всегда нужна. Но ты же знаешь, как относится ко мне мать. Я для нее больше не сын.

– В глубине души она так не считает. Но ты должен ей помочь.

Я удивленно уставился на Анатолию.

– Каким образом, по-твоему, я должен ей помочь?

– Вызволить из глубины ее души живущую там любовь к тебе. Она ведь сама не рада своей ненависти и мучается от нее. Но одна не способна с нею справиться. Ты понимаешь, что я имею в виду. Я видел многих людей и когда работал в уголовном розыске и когда стал священником, которые были разрушены ненавистью.

Я задумался над словами своего старого друга.

– Что же ты предлагаешь?

– Ты должен сделать первый шаг, попытаться с ней поговорить. Попробуй объяснить ей, что не виноват в смерти брата.

– А если виноват?

– Ты совершаешь зло, не ведая, что творишь, – задумчиво проговорил Анатолий. – Многие же в этом городе творят зло сознательно.

Я внимательно посмотрел на него.

– Поэтому-то ты и ушел из угрозыска.

Анатолий вместо ответа встал.

– Ты пойдешь к матери? Я очень тревожусь за нее.

– Я подумаю. Мне нелегко это сделать.

– Было бы легко, к чему тогда говорить об этом.

– У меня к тебе есть несколько вопросов.

– Я догадываюсь. – Он вдруг подошел к окну, посмотрел на улицу. – Мы скоро увидимся. Если ты не уедешь, – добавил после паузы он.

– Думаю, что нет. У меня тут есть кое-какие дела.

– Не знаю, известно ли тебе об этом, но твое возвращение в город вызвало немалый интерес. Многие внимательно следят за тобой.

– Это я уже понял.

Анатолий отошел от окна и снова сел рядом со мной.

– Нет, все гораздо сложней. За тобой наблюдают не только эти люди.

– А какие?

– Самые разные. Тебя тут помнят. Помнят и ту историю.

– Ты говоришь о той машине, что упала с моста.