Погибель королей

– Я спрошу у Олы. Раньше она была рабыней, и у нее до сих пор есть знакомые в Верхнем круге. Кто-то из них наверняка знает, что стало с твоей сестрой. – Веселый огонек в глазах Кирина погас. Он больше не смотрел на нее, словно влюбленный юноша на объект своей страсти.

Морея опустила взгляд. Она ненавидела то, что сейчас чувствовала, ненавидела то, что, по ее мнению, произойдет сейчас.

– Что ты рассчитываешь получить взамен? – спросила она наконец.

Кирин перебросил через руку плащ-салли своего отца.

– Ничего, – ответил он. – Я понимаю, что мы в Столице, но не все должно сводиться к сделкам.

Кирин поклонился с изяществом опытного артиста и, не оглядываясь, вышел из беседки.

Он осторожно пробрался в главный зал «Разорванной вуали» и поискал глазами отца.

– Ну что? Как все прошло, мой маленький Грач? – шепнула Ола ему в спину.

– Ох… Не хочу об этом говорить. – Ему не нравилось, что она называет его Грачом в клубе. Он же не называет ее Вороной.

Крупная женщина удивленно изогнула брови.

– В доме, куда ты отправился ночью, не было стражи, так ведь?

Он уставился на нее, моргая. Она говорила не о репетиции, а про ограбление дома казиварца.

– Ой! Э-э… нет. Нет, там все прошло отлично. Даже лучше. Просто замечательно.

Женщина ухмыльнулась, обняла его и взъерошила ему волосы.

– Ола… – Кирин по привычке запротестовал и выпрямился, увидев, что Роарин ведет к ним Сурдье. – Потом все расскажу. Нам нужно поговорить.

– Нам нужно спешить, – сказал Сурдье, подойдя к ним. – Ландрил очень богат. Будет плохо, если мы опоздаем на первый концерт, который он у нас заказал.

Кирин взял арфу в матерчатом футляре.

– Прости, меня задержали.

– Не сомневаюсь. – Ола подмигнула ему.

– Нет, я про другое, – бесстыдно ухмыльнулся Кирин, но затем помрачнел. – Об этом нам тоже надо поговорить.

Хозяйка борделя чуть наклонила голову набок.

– Одна из девушек портит тебе жизнь? Кто именно?

– Морея, больше некому, – сказал Сурдье.

– Папа, я сам могу ответить.

Госпожа Ола поджала губы.

– Будь с ней помягче, ясноглазый. Прошлый хозяин сурово с ней обращался. Дай мне несколько месяцев, и тогда я сделаю ее поласковее. Может, пока поиграешь с Джирией? Ты ей нравишься.

Она сказала правду. Джирии действительно нравился Кирин – в основном потому, что он провел много дней в ее комнате, отсыпаясь после ночных прогулок по крышам. Кроме того, помимо отдыха он получал еще и отличное алиби – для Сурдье, разумеется, а не для Сторожей. Сурдье не хотел, чтобы Кирин забавлялся с рабынями Олы, однако кражи нравились ему гораздо меньше, чем распутство.

– Нет, это не…

Сурдье покачал головой.

– Ола, ты его балуешь. Разрешаешь ему выбирать рабынь, словно он принц.

В последнее время это был любимый довод Сурдье. Кирин хмурился еще сильнее. Ола заметила это и состроила удивленное лицо. Кирин сжал губы, покачал головой и ничего не сказал.

Хозяйка борделя внимательно посмотрела на Кирина, а затем со смехом потрепала Сурдье по щеке.

– Мужчинам нужны хорошие воспоминания о юных годах, они согревают их в старости. Не говори мне, что у тебя их нет, старик, уж я-то тебя знаю. И ты разрешения у хозяев не спрашивал. Идите же, пока не опоздали.

Она вытолкнула их за дверь.

9: Души и камни (Рассказ Кирина)

Когда я очнулся, то ощутил боль и ритмичное покачивание «Страдания», идущего под парусами. Меня уложили на одну из крошечных коек; кто-то раздел меня и накрыл черной накидкой Тераэта, словно одеялом. Сам он с мрачным выражением лица прислонился к стене каюты. Хамезра, его мать, сидела рядом с койкой и прижимала к моему лицу мокрую тряпку.

– Ой, – сказал я. Хамезра исцелила мои раны, но тело у меня болело так, словно я надорвал все свои мышцы.

– Радуйся, ты будешь жить, – сказала Хамезра. Эта ситуация, похоже, ее чем-то позабавила.

– По крайней мере, еще какое-то время, – заметил Тераэт. – У тебя такой талант попадать в неприятности, что предсказать твое будущее невозможно.

– Ну да, ведь я сам вас об этом просил. – Я опустил ноги на пол и обернул накидку вокруг пояса, хотя заботиться о приличиях было уже поздновато. Пытаясь не обращать внимания на Тераэта, я сосредоточился на его матери. – Ты защитила меня от атаки гаэша, и за это мне следовало бы поблагодарить тебя, но я должен вернуться к своему любимому вопросу: что вам всем от меня нужно?

Она улыбнулась.

– Вот вопрос получше: как ты выжил после того, как нарушил запрет гаэша, если это больше никому не удается?

Я запнулся.

– Что? Подожди, но я… – Я откашлялся. – Я думал, все это сделала ты?

Хамезра покачала головой.

– О нет.

– Тогда как… – Я прижал руку к горлу. Ожерелье со «слезами звезд» пропало – возможно, его забрали, когда сняли с меня накидку. Однако Кандальный камень остался.

Она заметила мой жест.

– Да. Я тоже подозреваю, что дело в камне. Он защищает своего владельца, но не очень-то хорошо ослабляет боль. Возможно, ты пожалеешь о том, что не умер. Это ведь Джувал приказал сделать твой гаэш?

Нет, второй раз я на эту уловку не поддамся.

– Давай без глупостей.

Тераэт нахмурился.

– Тогда почему…