Погибшая страна

— Я говорю о деле, а вы каламбурите!.. Не может же это не влиять на человеческий организм. Сами прекрасно знаете, как условия жизни отражаются на всей нашей системе. Возьмите тот же кишечник. Длина его у различных рас всегда резко колебалась. Кишечник народов, потребляющих главным образом растительную пищу, гораздо короче, чем у плотоядных. Разница поистине колоссальна: длина кишечника у одних достигает почти десяти метров, в то время как у других она равна всего четырем. Ясно поэтому, что ваш образ жизни не пройдет бесследно. Легко усваиваемые питательные экстракты, занимая к тому же и меньший объем, чем обычная пища, неизбежно вызовут атрофию известных органов. Мускулатура челюстей, желудка, кишечника подряблеет. Ради поддержания ее эластичности вы будете вынуждены прибегнуть к специальной гимнастике органов пищеварения, т. е. хотя бы к намеренному принятию грубых сортов пищи. Наука ведет нас к торжеству над стихией, но не к борьбе с природой, являющейся нашей прародительницей. Идем спать! Вряд ли ваш теоретический антитоксин в состоянии учесть все вещества, необходимые как противоядие для всех вырабатываемых клетками нашего тела во время бодрствования ядов.

Иванов круто обернулся. Он направился в ту сторону, куда некоторое время назад ушли подводки. Вдали, на гранитной площадке, танки развернулись в земные жилища. Два небольших домика вместо фундамента опирались на свои шестнадцатигранные винтообразные лопасти. Бойницы их, служившие и для боевых целей и для различных научных приборов, тускло освещали близлежащие коралловые заросли. Дно океана было ровно, как асфальт, песок спрессовало в песчаники.

Стаи рыб, падких, как ночные бабочки, на все светящееся, хищно сплывались со всех сторон. Их плавники казались издали крыльями, и только придонная тишина напоминала о глубине, на которой находилась теперь экспедиция.

Ибрагимов долго смотрел вслед товарищам. Силуэты мутнели в извечной тьме, лишь ручные прожекторы мигали расплывчатыми угасающими звездами.

Через несколько минут Ибрагимов остался один.

В мглистых извивах скалы зайчиком бегал пятидесятиметровый луч. Уединение рождало новые мысли, смелые, как всегда у Ибрагимова, и необузданные.

Ему чудилась мертвая столица древнего, поглощенного пучиною государства. Среди развалин ученый видел уцелевшие остовы колоссальных зданий неведомой архитектуры и непонятного назначения.

Померк последний луч икс-прожектора с тракторов. Наступила земная ночь, служившая временем отдыха экспедиции и здесь, в морских глубинах.

Охваченный размышлениями, молодой ученый не заметил, как к нему подошел Иванов. Геолог не желал отвлекать внимание товарища, и, лишь поравнявшись с Ибрагимовым, уронил:

— Не спится что-то. Может быть, пройдемся?

— Что ж? Пойдемте!

Взглянув на компас, путешественники направились к северу. Далеко в тумане вырисовывались громады гор. Песчаные вершины их казались снежными. Изломы пропастей терялись в фиолетовых тенях.

Передвигаться было трудно: подводное течение несло назад. Обоим приходилось прилагать значительные усилия, чтобы преодолевать его. По мере удаления от Гондванских скал, дно океана углублялось, но оставалось по-прежнему гладким и песчаным. Порой на возвышениях встречались блестящие, как будто ледяные основания. Нога скользила, дымчато-прозрачный слой казался полированным.

Своеобразный мир животных царил в окрестностях. Ро-гообразные плетенки кремневых губок изящно трепетали в тихой заводи, блестящие ожерелья многокрасочных си-фонофор играли своими гирляндами, морские лилии, морские звезды — все это извивалось, переливалось разными огнями и алчно разевало пасти.

Порой фосфоресцирующие животные встречались в таком количестве, что населенные ими лужайки напоминали наземные пейзажи, как будто свет луны проникал в эти глубины. Окраска отблесков поражала своим разнообразием: голубоватые тона колоний некоторых животных сменялись оранжевым оттенком полей, усеянных морскими перьями; кроваво-красные актинии граничили с пластами розовых налетов мшанок, алых слизняков, голотурий и кораллов.

Любуясь бликами таинственных пучин, исследователи отошли от гор на три-четыре километра. Равнинный характер местности окончился, начиналось труднопроходимое плоскогорье. Бездонные обрывы преграждали путь, скалистые утесы разделялись пропастями, в которые жутко было заглядывать.

Вместе с этим изменился и животный мир. Покрытые растениеподобными существами, склоны холмов служили прекрасным убежищем для крупных хищников. Здесь было гораздо темнее, чем в долине, и бездны выделялись черными пустотами. Здесь все напоминало лесные сумерки. Белесый свет растаявшей зари, расплывчатые формы таинственных предметов — все отличало жуткое предгорье от равнины. Как призраки, из тьмы ежеминутно выплывали чудовища — бесхвостые, головоногие, десятирукие и бесформенные. Они внезапно появлялись возле пропастей и, будто в страхе перед провалами, скрывались в зарослях.

Геолог остановился.

— Советую идти по линии расщелины.