Погибшая страна

Порыв предрассветного ветра зашелестел ветвями мимоз. С моря повеяли смолистые запахи. Небо серело. Темно-молочная мгла сочилась с запада. Знойная ночь кончалась.

Утомленный дневными переживаниями, Ибрагимов свалился на свою примитивную постель. Глубокий сон тотчас же сковал его.

На следующий день явился прежний состав консилиума.

— Произведенный нами анализ, — объявил физиолог, — показал большое различие в составе крови современного европейца и Гонды. Родство с кровью современных людей, даже самых диких, отмечается меньшее, нежели с кровью человекообразных обезьян.

— Значит, кровь шимпанзе, чуждая нам, ей роднее?

— Кровь Гонды являет собою переходный этап от крови человекообразной обезьяны к крови современного человека.

— Может быть, следовало бы тщательнее исследовать кровь чернокожих? — спросил Ибрагимов.

— Представьте, химический состав крови гондванцев более близок к обезьяньей. Мы не усмотрели возможности допустить к вливанию кровь чернокожих, так как ее отличие от крови представителей белой расы меньшее, чем от гондванской.

Предстояло принять ответственнейшее решение.

Наука еще не знала случая, чтобы человеку удачно произвели переливание крови, взятой от человекообразной обезьяны. Такие опыты оканчивались обычно смертью подвергнувшегося эксперименту.

Обратное же явление наблюдалось неоднократно: человекообразные обезьяны выживали после вливания в их организм крови современного человека.

— Решение зависит от вас, — закончил физиолог свои соображения, направленные в защиту опыта.

— Без переливания крови женщина все равно не выживет; слишком ослабел ее организм. К спасению ее надо принять абсолютно все меры.

— Решайтесь! Все равно иного выхода нет! — уговаривали Ибрагимова со всех сторон.

Если бы Ибрагимов мог ради восстановления здоровья Гонды пожертвовать собственной жизнью, он ни одной минуты не колебался бы. Всю свою кровь, до самой последней капли, он отдал бы ей, вырывая ее из объятий смерти.

Но не самопожертвование требовалось от него. Ему предстояло решить участь Гонды, спасенной им, извлеченной им из глубочайших пучин Индийского океана, оживленной и теперь, может быть, обреченной.

«А что если смерть и в том, и в другом случае!» — терзался ученый.

Им начинало овладевать безразличие. Он поглощал недопустимо большие дозы возбуждающих пилюль.

Физиолог предложил ассистенту:

— Подготовьте операционную!..

Через час тело Гонды находилось уже в долине, в камере переливания крови.

Поразительные этапы проходит каждая отрасль знания. Было время, когда прогрессивные деятели науки усматривали спасение в извлечении из организмов тяжело больных солидных доз крови. И вот теперь, в двадцатом столетии, путем вливания свежей крови, взятой от здоровых индивидов, излечивали людей, над которыми была уже занесена коса беспощадной смерти.

… Операция завершилась удачно.

Возвращенная в заповедник, Гонда имела теперь иной вид. Лицо ее играло жизненными тенями. Правда, она еще не очнулась. Но Ибрагимов знал, что она усыплена с целью вернуть ей сознание в пещере.

Утром он проснулся позднее гондванки. Он взглянул из пещеры и увидел ее сидящей на том месте, где накануне горел костер. Она копалась в золе, откапывая запекшиеся картофелины и с большим любопытством рассматривая их. Судя по количеству неубранной им с вечера пищи, гондван-ка и теперь не прикасалась к ней. Но фрукты и виноград пришлись ей по вкусу — запас их несколько поубавился. Сосуд с водой стоял на другом месте и был опорожнен почти до дна.

Ибрагимов кашлянул. Она тотчас же обернулась, глаза их встретились. Вновь Ибрагимов в смущении улыбнулся. Гондванка поспешно отошла в сторону. Однако ученый успел рассмотреть, что цвет ее лица стал значительно свежее и вся она по сравнению с предыдущим днем казалась бодрее.

Не прошло и двух-трех секунд, как девушка поднялась с земли и двинулась к нему навстречу. Она произнесла несколько слов, опять таких же непонятных, и, подойдя к Ибрагимову, указала рукой на пищу, словно приглашая его приступить к завтраку.

Он беспрекословно повиновался ей. Еще много недель тому назад решил Ибрагимов подчиняться на первых порах всем ее желаниям. Таким образом, думал он, гондван-ка гораздо быстрее привыкнет к нему и освоится с окружающей обстановкой. Теперь они поменялись ролями: уже не он за ней, а она наблюдала за ним.

Когда Ибрагимов поднялся из-за стола и с благодарностью поклонился, Гонда вышла из пещеры. Ученый последовал за ней. Она еще раз попыталась заговорить с мужчиной. Показывая рукой на его лицо, удлиненную голову, бронзовый загар тела, девушка вопросительно смотрела на него. Затем она поднесла палец к своему языку, к его рту и что-то зашептала губами. Ибрагимов понял: гондванка недоумевала, как это он, гондванец, говоря на чужом языке, не знает отечественного наречия? Не было никакого сомнения в том, что она принимала его за соплеменника.