Погибшая страна

Аналогичный опыт Ибрагимов проделал над вторым, действительно мертвым пальцем. Количества выделяемых веной капель при одном и том же давлении во вводящей трубке не изменялись при самых разнообразных физиологических растворах…

— Еще не все!..

Физиолог прибавил пилокарпина. Вскоре палец покрылся потом.

— Ко всему виденному вами я должен прибавить, что согласно моим наблюдениям ампутированный палец, помещенный на длительный срок в этот раствор, выполняет и другие функции. Например, его ногти растут.

Действительно, фотография, снятая с пальца через четыре часа после ампутации, запечатлела коротко остриженный ноготь, тогда как теперь ноготь оказался отросшим.

— Что вы думаете? — спросил Ибрагимов геолога. — Ампутирован ровно три месяца тому назад.

— Ожил! — воскликнул изумленный геолог.

Ибрагимов подвел его к другому столу. Показывая высушенный отрезок кроличьего кишечника, он улыбался.

— Не менее показателен опыт профессора Словцова.

Ученый ввел закорузлую высушенную кишечку в особый раствор, названный по имени его изобретателя Тирода, и подогрел жидкость до температуры живого тела. Через некоторое время кишечник стал не только сокращаться и извиваться подобно живой кишке, но и выделять пищеварительные вещества.

Опыты Ибрагимова не были его оригинальными работами. Они были уже известны в науке еще с первой половины двадцатого столетия, но были одно время почти забыты. Лишь недавно оживился к ним интерес.

— Да!.. Все-таки вы оживляете не все ткани, — сказал геолог, — вы демонстрировали совершенно умерший и оживающий пальцы. Насколько я понимаю вас, ваша теперешняя цель — оживление окончательно умерших организмов, так сказать, воскрешение? Уверены ли вы в возможности этого?

Ибрагимов загадочно отвернулся.

— А что вы скажете по поводу такого вот опыта?

Он подал геологу последний номер журнала «Вестник физиолога». На первой странице была помещена статья, посвященная давним опытам профессора Кулябко.

Статья доказывала полную возможность оживления серьезнейшего органа человеческого и животного организма — сердца. Вырезанное из пролежавшего некоторое время трупа, оно подвергалось тщательнейшей промывке его сосудов. Затем через него пропускалась питательная жидкость, нагретая до температуры тела, физиологический раствор в достаточной степени был насыщен кислородом… Сердце так же, как и в живом организме, начинало биться и билось до тех пор, пока его не переставали питать раствором.

— Итак, все зависит, как видите, от трех условий: водонасыщенности организма, температуры и введения необходимых питательных веществ. Отыщите характер реакции — и цель достигнута!

Тон Ибрагимова дышал убежденностью. В словах юноши не было романтического пафоса. Наоборот, в них сквозила большая деловая уверенность.

— Однако далеко еще до оживления мумий! Последнее пока только — одна фантазия! — возразил геолог. — Как можно оживить, если даже растения умирают?.. Как известно, в начале прошлого века Мюнтер пытался вырастить семена ячменя, извлеченного из гробниц египетских мумий. Пролежав там две с половиной тысячи лет, они совершенно потеряли всхожесть… Виттмаку тоже не удалось их вырастить: опущенные в воду зерна превращались в клейкую массу.

Ибрагимов уже потерял интерес к дискуссии.

— По-моему, Мюнтер и другие испытывали только физическую всхожесть семян, ничуть не пытаясь предварительно вернуть им химическим путем жизнь. А я хочу добиться именно этого. И своего добьюсь!

Ознакомив геолога с работами, Ибрагимов пригласил его пройтись на место раскопок. Он любил посещать склеп именно после занятий.

— Мне не нравится ваше неверие, — говорил он дорогой. — Я не понимаю, как это вы, работающий в научной области, где также нужна большая работа воображения, можете быть таким скептиком? Ведь без фантазии совершенно нельзя ставить отдаленных целей. Ведь только такие цели всегда особенно серьезны и заманчивы. Инициативу чаще всего рождает фантазия.

Они вошли в склеп.

Перед ними находился нетронутый прах Гонды. В янтарных глазах мумии попрежнему тускло сиял блеск угасших зрачков. Ибрагимов долго стоял, склонившись над бренными останками. Проблема жизни и смерти вновь загорелась в его мозгу с такой яркостью, как может только вспыхнуть она в голове человека, видящего вперед на десятилетия, если не на века.

— Труднее всего будет возвратить действенность мозговым тканям, — после глубокого раздумья произнес он. — Когда перережут нерв, он нередко, залечиваясь, сообщает пораненной части ее первородные свойства: зарастает глубокая рана, и поврежденная конечность приобретает чувствительность вновь… Приходилось ли вам когда-либо очень глубоко порезать палец?

Геолог не мог скрыть улыбку:

— Да, Но мне никогда не приходилось слышать, чтобы совершенно отрезанный палец… приращивали…

— Я видел сам, как при помощи радия одной молодящейся старушонке заростили природный свищ на щеке! — ответил Ибрагимов.