Поглощенные обманом (ЛП)

Возможно, она была бездомной, но она была свободна и определенно не была убийцей.

Лука щелкает двумя пальцами перед моим лицом, его нетерпение отражается на его жестких чертах. Кожаная куртка, черная бейсболка и маска придают ему анонимность, которой он религиозно пытается достичь. Я не помню, чтобы он когда-либо появлялся на публике с полностью видимым лицом. Исходящий от него запах отбеливателя наполняет мои ноздри. У него всегда такой характерный запах, потому что он одержим уборкой. Раньше я думала, что у него ОКР, но, возможно, это больше связано с очисткой тел и убийствами.

Где-то в мрачных уголках моего сознания я узнала этот запах, когда была Уинтер. Я была близка к тому, чтобы опознать его, но не смогла.

— У меня нет времени на весь день, Герцогиня.

Горячие красные эмоции пузырятся в моих венах, когда я позволяю своей руке безвольно упасть на бок.

— Что ты со мной сделал?

Он поднимает плечо.

— Я открыл тебе глаза на правду. Я сказал тебе, что Адриан все это время использовал тебя, потому что ты дочь Лазло Лучано.

Я тыкаю негнущимся пальцем ему в грудь.

— Единственный, кто использовал меня все это время, — это ты, Лука. Я считала тебя другом, но ты все это время манипулировал мной. Ты подвергнул опасности мою жизнь, жизнь моего сына и жизнь моего мужа только потому, что это служит твоим целям.

— Моим целям? Какого хрена, Герцогиня? Ты забыла, почему Адриан держит тебя рядом с собой?

— Это нам с ним решать. У тебя нет ни малейшего права вставать, между нами.

Глаза Луки вспыхивают неприкрытой яростью, и он хватает меня за руку, его пальцы в перчатках впиваются в мое пальто.

— Ты выбираешь его, а не меня?

— Я выбираю себя, а не тебя, Лука. Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего. Оставь меня и мою жизнь в покое и уходи. Если ты когда-нибудь снова причинишь боль Яну или кому-то еще, о ком я забочусь, я без колебаний пристрелю тебя, как пристрелила твоего человека.

Это может свести меня с ума раз и навсегда. Я могу потерять свою личность и стать кем-то совершенно другой, но, если это нужно для защиты моей семьи, я бы сделала это снова в мгновение ока.

Моя семья.

Мое сердце сжимается при этой мысли. Адриан и Джереми — моя семья.

Вера в то, что я не имела с ними никаких отношений в течение двух месяцев, была самой жестокой вещью, через которую я могла пройти. Я думала, что я самозванка, что я забираю мужа и сына другой женщины, когда у меня все это время были Адриан и Джереми. Ну, по крайней мере, Джереми.

Адриан — это… совсем другая история.

В последний раз, когда я видела его в роли Лии, я прыгнула со скалы. Мои демоны взяли надо мной верх, и я не думала о Джереми. Я не думала о своей жизни и о людях, которых оставляла позади.

Вот что происходит, когда ваш ум становится вашим злейшим врагом. Когда его единственная цель — уничтожить вас изнутри. Невозможно думать о шепоте демонов и необходимости покончить со всем этим. Мимо мысли, что, положив этому конец, я смогу все исправить.

Конечно, я ошиблась. Совершенно ошиблась. И я бы совершила огромную ошибку, если бы не Адриан.

Он вернул меня.

Эта мысль заставляет мое сердце бешено колотиться в груди, ударяясь о грудную клетку. Даже когда я решила стать Уинтер, мой муж вернул меня и обращался со мной как с Лией.

Он также отказывался называть меня Уинтер, даже когда я умоляла его об этом. Даже когда я закатывала истерики и требовала этого.

Даже когда он мог легко превратить меня в Уинтер.

И это затрагивает глубокий, темный уголок моей души. В котором не было ни света, ни надежды, ни выхода.

Тот, который считал скалу моим последним прибежищем.

— Ты думаешь, что сможешь пойти против меня, Лия? — Лука подходит ближе, пока его грудь почти не прижимается к моей. Его хватка на моей руке непреклонна, как будто он собирается вывернуть и сломать ее.

— Я не хочу, но сделаю это, если придется.

— Я думал, мы друзья.

— Я тоже так думала, но я не дружу с людьми, которые используют меня.

— Как насчет Адриана?

Моя грудь сжимается при упоминании его имени. Я думаю, что для меня невозможно оставаться равнодушной, когда речь заходит о моем муже.

— А что с ним?

— Я расскажу ему обо всем, что ты делала за эти годы.

— Я поговорю с ним. Он поймет.

— Адриан? — он усмехается. — Ты бредишь, Герцогиня. Он из тех, кто казнит людей, если у них есть только мысль о том, чтобы перейти ему дорогу. Теперь, если он узнает, что его жена шпионила за ним, как, по-твоему, он отреагирует?

Мысль о том, чтобы стать мишенью гнева Адриана, заставляет меня дрожать. Он действительно ужасен, когда злится, и не только потому, что причиняет мне боль, но и из-за своего молчаливого обращения. Я бы предпочла, чтобы он трахнул меня и наказал до тех пор, пока я не смогу двигаться, вместо того, чтобы холодно отнестись ко мне.

Как будто я ничего не значу.

— Он простит меня, если я объясню, — вру я Луке.

— Но простит ли он это?

Прежде чем я успеваю понять смысл его слов, он прижимается своими губами к моим с ослепительной силой, которая на мгновение ошеломляет меня.