Поглощенные обманом

– Решения типа убить Райана? – Я кусаюсь.

– Типа, пытать и убить Райана, да.

– П-пытать?

– У него не было привилегии умереть быстро, поэтому я ...

– Остановись! Я не хочу слышать подробностей.

– Ты подняла эту тему, чтобы услышать все о том, как я порезал его драгоценные ноги и растоптал их. Как я вонзил нож в его плоть и перерезал сухожилия, пока он вопил, умолял и мочился.

– Я сказала, чтобы ты остановился! – Мой голос задыхается, когда ужасные образы заполняют мою голову.

– Именно это я и делаю, Лия. Я не могу остановиться, когда дело касается тебя. Если бы у меня был шанс вернуться в прошлое, я бы оборвал его жалкую жизнь в тот день в клубе, когда он осмелился прикоснуться к тебе своими гребаными руками. Если бы я это сделал, ты бы не потеряла балет.

– Но я потеряла его, Адриан. Я уже потеряла его. Неужели убийство Райана вернуло его обратно?

– Нет, но это была небольшая цена. Он заслуживал смерти за то, что заставил тебя стоять на подоконнике с намерением покончить с жизнью.

– Ты также заставил меня стоять на скале, готовясь закончить свою жизнь. Ты заслуживаешь смерти за это?

Я сожалею об этих словах, как только произношу их. Дерьмо. Я так зла на него, что не отфильтровала свои мысли. Это не то, что я хотела сказать, это вышло неправильно, но прежде, чем я успеваю взять свои слова обратно, Адриан говорит с леденящей тишиной.

– Возможно. Но я не могу умереть, потому что это оставит тебя и нашего сына без защиты.

– Это не... я…

Он прижимает большой палец к моим губам, останавливая любые слова, которые я могу произнести.

– Ш-ш-ш. Ты достаточно разозлила меня для одного дня. Ты же не хочешь, чтобы я наказал тебя больше, чем уже планирую.

Мои бедра сжимаются от обещания его наказания для меня. Мое тело не осознает гнев, который я все еще испытываю по отношению к Адриану и его действиям. Или, может быть, так оно и есть, и ему все равно, потому что оно привыкло к хладнокровию моего мужа. Он никогда не изменится, что бы я ни делала. Он просто устроен по-другому, и ему наплевать, как это выглядит в глазах других.

Даже в моих.

На самом деле, он готов пройти лишнюю милю, чтобы приучить меня к своему образу жизни. Но этого никогда не произойдет. Потому что я убила кого-то, и хотя он был преступником, этот инцидент так сильно запутался в моей голове, что я удивлена, что смогла пережить его. Едва ли.

Адриан убирает руку.

– Раздевайся.

– Ч-что?

– Ты меня слышала.

– Но почему…? – Это первый раз, когда он попросил меня раздеться. Обычно это делает он, получая удовольствие от того, что срывает с меня одежду и разрывает трусики.

– Не задавай вопросов. Когда я говорю тебе раздеться, ты, черт возьми, раздеваешься, Лия.

Я вздрагиваю от резкости в его властном тоне, но это не из-за страха – по крайней мере, не полностью. Мои трусики пропитались возбуждением от команды в его голосе, и мои руки инстинктивно тянутся к задней части моего платья. Я не знаю, из-за того, что он навязчиво наблюдает за мной, или из-за неизвестности, которая ждет меня, но моя рука дрожит на молнии, когда я неловко опускаю ее вниз.

Я позволила платью обвиться вокруг моих ног и остаться в нижнем белье. Это далеко не первый раз, когда я оказываюсь в таком положении перед Адрианом, но новизна того, как это началось, заставляет мои нервы и предвкушение одновременно усиливаться с каждой секундой.

Он отступает назад, скрещивая свои развитые руки на груди, и его мышцы напрягаются под рубашкой.

– Все снимай.

Я поспешно расстегиваю лифчик, позволяя ему присоединиться к платью. Мои соски мгновенно набухают, и это не столько из-за холодного воздуха, сколько из-за его горячего, темного взгляда. Он выглядит на грани того, чтобы либо сожрать меня, либо отшлепать.

Или, может быть, сожрать меня, одновременно шлепая.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда я зацепляю пальцами трусики с обеих сторон и спускаю их вниз по ногам, чтобы они были сложены вместе с остальной одеждой.

К тому времени, как я снова встаю, мое тело сотрясает заметная дрожь. Какого черта? Почему это чувствуется как первый раз вместе с ним?

Или первый раз вообще. Потому что я не помню, чтобы так нервничала или заводилась в первый раз, когда занималась сексом.

Тот факт, что он только наблюдает, а не пытается прикоснуться ко мне, добавляет другой тип предвкушения, который сворачивается у основания моего живота и распространяется до самой сердцевины.

– Что теперь? – спрашиваю я тихим, хриплым голосом, который удивляет даже меня.

Он качает головой.

– Ты не имеешь права спрашивать об этом. На самом деле, ты не можешь ничего спрашивать. Это твое наказание, поэтому, если я скажу тебе стоять так до завтра, именно это ты и сделаешь.

Он не был бы настолько жесток, чтобы сделать это.

Хотя… он сказал, что я разозлила его, так что, возможно, это именно его план.

Странное предчувствие охватывает меня, и я пытаюсь схватить себя за руку, но Адриан снова качает головой.

– Брось это.