В том, что коснулись запретных знаний своей расы и оккупировали эгрегор Силы, прельстившись даруемыми им возможностями. В том, что косвенно послужили возникновению бесконечного цикла противостояния Темной и Светлой стороны в галактике, вылившегося в череду нескончаемых войн джедаев и ситхов. В том, что использовали свою власть для влияния на судьбы короткоживущих, не имея при этом
Никто из Семьи уже не помнил, на что способны истинные пастыри их вида. Столь глубокое погружение в Силу, как случилось с ними, неизбежно налагает свои ограничения. Тогда как Разящий Свет был свободен от них, и от его пронзающего взгляда не смог скрыться никто! Даже Отец, внимающей словам судьи с покорной обреченностью заключенного, ведомого на казнь.
— …забывший, что значит на самом деле поддерживать баланс Силы. Узри же, что ждет тебя и твоих детей! И знай, что вопреки всем усилиям, ты никак не сможешь этому помешать!
Дочь видела, как расширились в ужасе глаза Отца, не не могла сделать ничего, чтобы разделить его боль.
— …поглощенный амбициями и нарушивший баланс Силы, не имея ни
— Хватит! Прекрати!!
— …а если все же попытаешься, то убьешь то единственное, что хранит тебя от полного безумия Темной Стороны.
— А-а-а-а-а!!!
Гневный, полный страха и душевной боли вопль Сына, бьющегося в незримых путах, всколыхнул воздух тронного зала, но и только. На время вынесения приговора вся власть Семьи оказалась бессильна. И все, что им оставалось, это снизу-вверх смотреть на судью, проклиная тот день, когда они позволили ему прийти в нижний мир.
— Что касается тебя…
При всем желании Дочь не смогла удержать слез, потекших по щекам. Когда взглянула в льдистые глаза Разящего Света и поняла, чего на самом деле лишила себя, погнавшись за столь долго лелеемой мечтой… И не увидев настоящего шанса, которого ждала всю свою жизнь.
— Нет, нет… пожалуйста. Мы еще можем, умоляю!
— Красиво, правда? — сидящий на троне юноша вздохнул. Были видно, что ему тоже не легко это говорить. — Разящий и Созидающий Свет. Нам даже не пришлось бы заниматься любовью, как это делают смертные. Сама Сила была готова соединить нас в одно целое и подарить жизнь тем, кто мог спасти вас. Всю Семью! И дать начало четвертому Роду Атран — целестиалам, кто мог возродить нашу расу из небытия. Но ты забыла, что значит не слушать, а
Дочь зарыдала. Горько и навзрыд, запустив пальцы в волосы и до боли натянув их, не в силах хоть что-то сказать от сотрясающих ее конвульсий. А в голове билось лишь одно слово: почему? Почему?! Почему???
— Ты сама выбрала этот путь, так что вини лишь себя одну. Приговор окончательный, и он, — Разящий Свет поднял над головой хищно блеснувший Кинжал Мортиса, — проследит за его исполнением. А теперь прими то, что по
Дочь захлестнуло Воплощение Светлой стороны, от прикосновения которого она захлебнулась рыданием и умолкла, сжавшись в комок под изучающими взглядами Сына и Отца. Что в одном, что в другом, не было ни капли сострадания. Только мрачное злорадство одного и вялая обреченность второго, все еще видящего перед собой осколки вероятного будущего в Силе.
Все закончилось быстро. А когда Воплощая Светлую сторону пришла в себя, в ее сердце не осталось ничего, кроме сосущей пустоты. Потому что тот, кто мог дать ей все, ушел в Звездную сеть вместе с братом. И даже если бы она захотела их вернуть, это бы ничего не изменило.
Сила не дает одного и того же шанса дважды. И она упустила его, окончательно обрекая Семью, и с ней всю расу целестиалов на забвение.
Глава 23. «Семья навсегда»
— Чего замер? — Фрис, уже приготовившийся сделать шаг в рамку портала, вопросительно обернулся в мою сторону. За его спиной, по ту сторону горизонта событий, виднелось заснеженное подворье верхней террасы центрального поместья клана. Наш дом.
— Теперь все будет иначе, — после небольшой паузы ответил я, вглядываясь в деловитую суету кланового люда, не подозревающего, что Глава наблюдает за ним. И хорошо, что никто не видел этот пронзающий взгляд глаз, полыхающих звездным светом. Не всякий, даже твердый духом, такой выдержит.
Фрис тоже не сдержался — отвернулся обратно к порталу. Однако не смолчал и негромко уточнил:
— Ты же не собираешься никого судить там?