Поглотители

За окном давно стемнело, но Ярослав не спал. Накрывшись одеялом, он смотрел отсутствующим взглядом в совершенно черный потолок. Сил встать не было. В груди свербело, будто продырявили молотком. В голове крутились неясные образы, на задворках сознания проносились мысли. Сосредоточиться на них не получалось. Да и не хотелось.

Постепенно одна картинка становилась назойливей и четче, обрастала деталями, и наконец, приобрела завершенный вид. Броднин побледнел, на лбу выступил пот, в глазах появилось загнанное выражение. Ярослав попытался перекрыть воспоминание, закрыться от него, но не вышло. Оно твердо заявило о своем присутствии и нежелании уходить. Броднин ткнул пальцами в глаза, и воспоминание померкло от вспышки.

В следующую секунду оно полностью перенесло Ярослава из карцера в кузов КАМАЗА.

Броднин и Аня, спасенная им девочка, в сопровождении военных вместе с другими беженцами ехали уже двое суток. Кузов был забит под завязку. Люди буквально спали друг на друге. Все были измождены, молчаливы, кое-как одеты и голодны.

Ярослав с Аней сидели у борта. При каждой кочке сердце Броднина вздрагивало. Он боялся, что девочка выпадет. Ее красное пальтишко испачкалось, джинсы порвались, шапка потерялась еще в торговом центре. Ярослав укутал Аню в свое пальто в надежде, что та не простудится.

По словам командира эвакуационного отряда, капитана Мальцева, беженцев размещали в поселках под Екатеринбургом. Сам город уже был заполнен.

– Черт знает, что происходит, – возмущался Мальцев.

Чем ближе они подбирались к Екатеринбургу, тем медленнее становилось движение. Машин прибывало слишком много. Спустя пару часов КАМАЗ остановился возле въезда в поселок Московский. Весь кузов дружно с облегчением выдохнул. Броднин улыбнулся Ане.

– Ну вот, кажется, приехали.

Девочка посмотрела на него сонными глазами и кивнула.

– Нет мест, заводись, – послышался голос Мальцева.

КАМАЗ вновь заурчал. Сердце у Ярослава плюхнулось на пол. Он прижал Аню к себе и погладил по голове.

В следующий пункт, поселок Мичуринский, они приехали через полчаса, но и здесь надолго не задержались. Беженцы впали в оцепенение.

Спустя недолгое время остановились в Совхозном.

– Да как это нет мест?! – раздался крик Мальцева. – У меня люди двое суток не ели, не спали толком. Бойцы мои вообще без отдыха.

– Я что сделаю, капитан? Куда я их, на голову себе посажу, а?

Люди в кузове стали угрюмыми. Накатило чувство одиночества.

– Ты в Березовский сразу поезжай. Там все-таки город, больше места должно быть. У нас-то что? Три хаты да забор.

В очередной раз заурчал двигатель, и люди погрузились в привычную тряску. Через час встали возле палаточного городка. Минут десять ждали. Наконец появился довольный Мальцев.

– Есть, выгружаемся. Сейчас в пункт регистрации, а дальше расскажут, – сказал он, откидывая борт кузова. – Ну, удачи вам, что ли.

Ярослав облегченно вздохнул, передал Мальцеву на руки Аню и спрыгнул на землю. Тело затекло, но, несмотря на это, он сразу забрал девочку обратно.

– Спасибо, – пожимая руку Мальцеву, сказал Ярослав.

Капитан отмахнулся, мол, пустяк. Люди, тем временем, выгрузились из КАМАЗА.

– Заводись. Поехали на базу, – крикнул Мальцев своему отряду.

Солнце садилось. Группа беженцев под наблюдением местных военных цепочкой выстроилась перед палаткой с табличкой «Пункт регистрации». Ярослав и Аня оказались в середине очереди. Он держал ее на руках и качал из стороны в сторону, пока очередь медленно двигалась. Он улыбался и корчил ей мордочки, щекотал, от чего Аня хихикала и пищала от восторга.

Так они добрались до стола, за которым сидела старая прапорщица в толстых очках. Её волосы были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в тугой хвост. Рядом с прапорщицей сидел молодой парень с погонами рядового. На столе лежали бумаги и бланки.

– Документы есть? – зычным голосом спросила прапорщица.

Ярослав замер.

– Нет, – сказал он. – Понимаете, я… забыл…

Прапорщица подняла на него строгий взгляд.

– Кого? Документы?

Ярослав мотнул головой.

– Нет, понимаете… себя как бы…

Его бросило в жар. Казалось глупым признаваться, что забыл, кто ты. Прапорщица подняла брови и осмотрела его с ног до головы.

– Все ясно, амнезия. Не вы первый, не вы последний, – сказала она.

Достав бланк из стопки бумаг, прапорщица записала в строку «Имя» – №432.

– Это кто? – ткнула она ручкой в Аню.

У Ярослава пересохло во рту.

– Это Аня, – ответил он дрожащим голосом.

Прапорщица подняла на него глаза и задержала долгий строгий взгляд.

– Как я понимаю, она не ваша дочь?

Ярослав посмотрел на Аню, а потом сделал глупость, о которой впоследствии жалел всю жизнь.

– Нет.

Спохватившись, он добавил:

– Но она со мной.

Почему он не догадался взять имя ее отца? Этот вопрос потом долго его мучил, пока он не похоронил его на дне своего сердца.

– Все ясно, – жестко сказала прапорщица и повернулась к одному из военных. – Девочку в приют к остальным беспризорным.

Затем она повернулась к Ярославу.

– А вы в медпункт.

Броднин, замотав головой, взял Аню на руки и попятился.

– Не отдам, – прошептал он.

Прапорщица нависла над столом и гневно посмотрела на Броднина.