Погнали

— Ну, я думал о том, что воистину нет предела многообразию божьих тварей. Я был удивлен, поражен. Но это еще не конец… Через пару дней я пошел в кино, в тот самый кинотеатр. А еще раньше у нас с папой был разговор, и он мне сказал, что в кино ходят всякие чудики, и может так получиться, что, когда выключат свет и начнется фильм, мужчина, который будет сидеть рядом со мной, положит руку мне на ногу. Если что-то подобное произойдет, сказал папа, надо просто сказать, громко и твердо: «Пожалуйста, уберите руку с моего колена». Не надо грубить, говорить надо вежливо, но решительно, и так, чтобы тебя услышали люди, которые сидят поблизости. Со мной никогда не случалось ничего подобного, но в тот день — случилось. Мужчина, сидевший справа, положил руку мне на колено. Я весь обмер от страха, но я был готов, и я знал, что делать. Я повернулся к нему и уже открыл рот, чтобы сказать те самые слова… и вдруг увидел, что это Крис и Кристина! Я отвернулся. Я был в полной растерянности. Что я мог сделать? Не мог же я так разговаривать со звездой!

Зрители в студии завывают от смеха. Мел говорит:

— И что вы сделали, в итоге?

— Я немного пришел в себя, потом встал и вышел из кинотеатра… И только потом я подумал, а что было бы, если бы он сидел не справа, а слева от меня?

Зрители в зале смеются и аплодируют. Я сижу, словно пыльным мешком ударенный.

— Ты их слушала? — спрашиваю у Криссы.

Она поднимает глаза.

— Да не особенно. Так, урывками. — Она надписывала открытки.

— Этот клоун только что отозвался с симпатией о гермафродите. На шоу Мела Фарнума. Потом как бы ненароком признался, что задумывался над возможностью заняться с ним… или с ней… сексом. Охренеть. И никто даже глазом не моргнул. Ему аплодировали. На центральном телевидении. Как-то странно все это. Наверное, это должно что-то значить.

И тут звонит телефон. Это Стив из бара. Прошу его подождать полсекунды, мне надо переговорить с Криссой. На самом деле, сейчас мне не хочется никуда идти. В общем, я говорю Стиву, что у нас был тяжелый день, а сейчас мы работаем, и спасибо ему большое, и, может быть, мы перенесем все на завтра, если ему удобно. Он говорит, что удобно. Я вешаю трубку.

Господи, куда ни ткнись — везде секс. За что я, собственно, и люблю стимуляторы: под ними заводишься сразу. Не важно, куда занесет твои мысли, туда все равно проникает приглушенный шум возбужденного либидо, которой с каждой секундой все громче и громче. Метедрин обнажает все; он обнажает слова. Слова, избавившись от всего постороннего, обретают свое истинное назначение — привлекать и соблазнять. Разум сплетает слова в узоры, которые проникают все глубже и глубже в свет, а потом раскрываются и расцветают буйными красками в фантастическом калейдоскопе, но единственная их цель — очередной оргазм. Размножение. Воспроизведение себе подобных.

Я сплетаю слова для Криссы. Сольная импровизация на тему Пита Винтона и Крисса-Кристины. Они меня вдохновили: мы с Криссой — одно существо, наполовину мужчина, наполовину женщина, в оболочке огненного «Де Сото». Мы разъезжаем по всей Америке, даем представления, выставляем себя напоказ и возбуждаем местных, втайне надеясь узнать их поближе — самым нескромным и непристойным способом. Может, Америка и не такая уж ограниченная. Может, она либеральнее и терпимее, чем я себе представлял — не столько невежественная, сколько наивная и проникнутая благоговением. Непредвзятая, восприимчивая. История Пита вселяет надежду. Мне нравится ее настроение — затененное очарование и сочувствие, а не злоба и горечь. Мне это напоминает Марка Твена, Геккельбери Финна. Делюсь этой мыслью с Криссой.

Меня пробивает на откровенность. Говорю Криссе, что в ней есть что-то от парня, а во мне — что-то от девушки. Вот Крисса: у нее по-мальчишески узкие бедра, и лицо андрогина, в котором есть что-то от дикого зверя, и волосы у нее вечно всклокочены, и она почти всегда ходит в брюках. Она не по-женски самоуверенна и независима. И сексуальных партнеров всегда выцепляет сама, а не выбирает из тех, кто пытаются к ней подкатиться. А я очень мягкий, и очень чувствительный, и тщеславный, и на груди у меня нет волос, и подбородок у меня безвольный, и губы пухлые, я люблю все красивое и изнываю в тоске по чему-то недостижимому.