Погода – это мы

Так почему же Гор намеренно предпочел умолчать об этом? Практически наверняка из страха, что этот спорный факт отвлечет зрителя и притушит его с таким трудом разожженный энтузиазм. Об этом в массе своей молчат и интернет-страницы ведущих организаций по защите окружающей среды – хотя в последнее время вроде наметились перемены. Об этом нет ни слова в знаменитой книге «Мрачные предсказания»[93], написанной учеными-климатологами Майклом Манном и Ли Кампом с целью просвещения граждан о смысле пятого аналитического обзора Межправительственной группы по изменению климата, опубликованного в 2014 году. Предсказав климатические катастрофы, угрожающие существованию человечества, авторы рекомендовали нам заменить электрические сушилки бельевыми веревками и ездить на работу на велосипедах. Среди их предложений нет никакой ссылки на то ежедневное действие, которое, согласно мнению научного директора проекта «Сокращение»[94] – совместной работе почти двух сотен ученых-экологов и влиятельных мыслителей, посвященной определению и моделированию действенных решений проблемы изменения климата, – «является самым важным вкладом[95], который может сделать каждый, чтобы обратить глобальное потепление вспять».

В Америке защитники окружающей среды с самого начала вели неравный бой, преодолевая трудности просвещения широкой публики насчет абстрактных вещей, в которые трудно поверить, а также огромное сопротивление топливно-энергетической промышленности и, после краткого периода сотрудничества с обеими партиями, сопротивление большей части политического истеблишмента. Если после десятилетий, потраченных ими на то, чтобы объяснить широкой общественности, что добывание из земли углерода и его последующее сжигание вызывает изменение климата, люди все равно выбирают президента, который называет глобальное потепление китайской мистификацией, как можно ожидать от них разговора, бросающего вызов основополагающим аспектам нашего личного, семейного и культурного кода? Некоторые организации и публичные фигуры боятся потерять набранные обороты и поддержку, на которую столько работали. Некоторые боятся обвинений в лицемерии. Некоторые боятся, что перенос внимания с природного топлива подорвет десятилетия попыток борьбы с глобальной супермощью американских нефтяных гигантов.

Политика и психология гражданской активности имеют значение. Каждый аргумент, по сути, является строительным материалом, и некоторый материал (Роза Паркс) больше пригоден для действий, чем другой (Клодетт Колвин). Иногда лучше скрыть проблемную действительность, чтобы в конце концов привести людей обратно к ней. Но так ли правдива неудобная правда, которая замалчивает один из величайших факторов нашего глобального кризиса, который в то же время было бы легче всего устранить? Что, если победа в самой важной войне, которая нам когда-либо предстоит, в борьбе за наш образ жизни и саму жизнь, зависит от коллективного действия, которое в масштабе всей войны сопоставимо с выключением света по вечерам? Разве нам не нужно по крайней мере говорить об этом? Разве даже верующие, читающие молитву о том, чтобы людям хватило сил измениться, не будут считать молитву недействительной, пока не поведают, о каких изменениях идет речь?

Наши способы борьбы с глобальным кризисом не действуют. Ал Гор заслуживает своей Нобелевской премии, но вдохновленных им перемен вряд ли достаточно – этот факт он и сам с готовностью признает в «Неудобной планете». Институты защиты окружающей среды заслуживают нашей поддержки, но их достижений тоже далеко не достаточно. Каждый, кто знаком с естественными науками и готов признать самую неудобную правду из всех, согласится, что мы делаем слишком мало, слишком медленно, и что взятый нами курс ведет нас к самоуничтожению.

Согласно одному из подсчетов, на использование электричества приходится 25 % годовых выбросов парниковых газов. На сельское хозяйство приходится 24 %, в основном от животноводства. На промышленность также приходится 24 %. На транспорт – 14 %. На строительство – 6 %. Остальное добирается из разных источников. Все эти выбросы должны снизиться до нуля[96], что потребует инноваций и сотрудничества – прорыва, который будет невозможен, если мы не начнем говорить о каждом секторе, добавляющем свою долю.

Цель Парижского соглашения – удержать глобальное потепление на уровне двух градусов Цельсия (3,6 градуса по Фаренгейту), которая считалась амбициозной, является внешней границей катаклизма. Даже если мы чудесным образом достигнем этой цели[97] – недавние статистические модели оценивают вероятность этого в 5 %, – наш мир станет намного менее гостеприимным, чем тот, в котором мы живем сейчас, и многие из запущенных изменений окажутся в лучшем случае необратимы, а в худшем самоамплифицируются. Если мы преодолеем крайне неблагоприятные обстоятельства и ограничим глобальное потепление двумя градусами: