Погода нелётная

Даже если врагу удавалось сжечь крылья виверны целиком, так, чтобы от тела был только обугленный остов, он ещё немало пролетит на инерции. И только тяжеловесный дракон, подбитый на малой скорости, мог рухнуть вниз почти мгновенно.

А это была виверна, яркая, довольно молодая, судя по небесным фигурам — в отличной форме. И она упала почти вертикально, как будто втайне мечтала разбиться.

Пыль ещё не улеглась, над лесом переругивались вспугнутые птицы. Старичок под седлом Маргареты недовольно заворчал, но она упрямо направила его вперёд и вниз. Они пролетели над широкой бороздой, пропаханной звериной тушей, — кое-где по правой стороне на обломанных ветках виднелась кровь и ошмётки крыла, похожие на влажные бурые тряпки, — и, наконец, нашли их.

Виверна лежала на земле, вытянув короткую шею и задрав морду вверх. Огромные крылья висели на деревьях и цеплялись за кусты; правое выглядело плохо. Седло, закреплённое по-военному, на шести ремнях, было пустым.

Садиться здесь было негде, и Маргарета сбросила вниз верёвочную лестницу и сползла по ней вниз. В самом конце старый виверн не удержал равновесия и всё-таки припечатал её об ствол, виновато всхрапнул и отлетел в сторону, а девушка, проморгавшись, двинулась к месту аварии.

Рука нащупывала на поясе кобуру, но гражданским закон не позволял владеть оружием.

Виверна была жива. Самый край её правого крыла был разорван; в другое время Маргарета решила бы, что зверю ещё придётся вернуться в строй, — теперь же у нас было довольно никому не нужных животных. Лапы скребли землю, разбрасывая комья смешанной с травой грязи, а морду виверна задирала вверх, щурилась и тихо выла.

— Тише, тише, — Маргарета обошла её широким кругом и подошла спереди, показывая раскрытые ладони. — Ты такая красавица… такая хорошая девочка. Я обработаю твоё крыло и дам тебе средство, чтобы не болело. Иди-ка сюда…

Виверна слышала её голос, — это было заметно по движению ушей, — но всё ещё поднимала голову, неуклюже выгибаясь и отчаянно вгрызаясь в землю когтями на крыльях. Маргарета мягко положила ладонь на тёплую шею, пропустила сквозь пальцы короткую мягкую шерсть, потянулась мысленно к ушастой голове.

В первое мгновение садануло болью, будто всю правую руку облили кипятком. Многие новички в такие моменты теряют связь и только зря пугают животных, но Маргарета давно научилась дышать через боль и заставлять тело вспомнить, что никакого кипятка не было. Боль слепила, в глазах темнело. Она потянула виверну вниз ласково, потом жёстче, потом хлёским, приказом, и тогда та, наконец, подчинилась.

— Ты такая хоро…

Успокаивающие слова застряли у Маргареты в горле.

Голова виверны была замшево-мягкая, шелковистая, покрытая обманчиво нежной шерстью. Красная со светящейся рыжиной, длинные пушистые брови, большие смешные уши, аккуратное клеймо над кожистым носом-пятачком.

И глаза, залитые непроглядной чернотой.

Твою мать.

Это что же, она — слепая? Какой-то идиот взялся седлать слепую виверну и летать на ней над лесом, вдали от любых спасательных служб?

Но они хорошо летели, гладко, будто танцуя…

Нос ткнулся в раскрытую ладонь, и Маргарета отработанным движением нажала под нижней челюстью, заставив виверну распахнуть пасть, а затем кинула внутрь крупную, с консервную банку размером, таблетку.

Вообще-то, для виверн бывают разные лекарства, но в полётной сумке была только эта жуткая смесь: обезбол и гемостатик пополам с противосудорожным. Для всего остального нужен врач, нормальный осмотр и вода в объёмах, заметных виверне.

— Я поищу твоего всадника, хорошо? Ложись, да, ложись…

Виверна уронила голову в траву, а Маргарета, удерживая связь только краешком сознания, стала обходить её справа.

Может ли быть, чтобы этот сумасшедший, любитель объезжать слепых виверн, ещё жив?

В её жизни было достаточно проблем, но ещё больше — боли, и безнадёжных последних взглядов, и смертей. И потому, вглядываясь в кусты и пытаясь прикинуть траекторию, по которой всадника могло выкинуть из седла, Маргарета тихонько молилась.

Пусть всё обойдётся, — сказала бы она, если бы потрудилась это сформулировать. — Пусть больше никто не умрёт. Пусть это будет… глупая самонадеянность, дурацкая ошибка, и мы чему-нибудь по этой ошибке научимся, и…

Он лежал чуть в стороне от просеки, — наверное, выпрыгнул сам, когда земля оказалась достаточно близко. Светлый застиранный лётный костюм без погон, шлем валялся в стороне. Нога свёрнута, из рваной раны на голове натекла лужа тёмной густой крови.

Мужчина хрипло, рвано дышал: спина то поднималась рывком, то опадала. Прикусив губу, Маргарета ощупывала голову. Череп был, кажется, в основном цел, но крови вылилось столько, что нельзя было понять даже, какого цвета у него волосы.

— Слышите меня? Эй, вы! Как ваше имя?

Он слабо выдохнул что-то. Маргарета сделала вид, что поняла.

— Я сообщила в центр, — успокаивающе сказала она. — Сейчас обработаю…