Погода нелётная

Вы большие молодцы. Все говорят, что с первыми морозами будет большое наступление. Наверное, враг тоже знает об этом? База в Монта-Чентанни совсем опустела, на всю наберётся хорошо если сто человек. Город открыли, но гражданских пока совсем мало.

Обо мне нечего написать.

Я бы вот непременно завела кошку. Назову её Сеньорита Альбеттина Леоне, она будет вся утончённая, как музейная статуэтка, и немного чопорная. И когда ты потащишь меня в кровать, она будет шипеть и смотреть из угла с осуждением. Признайся, ты всегда хотел заняться этим при зрителях! А Сеньорита, по крайней мере, не станет комментировать.

Пока вы именуете выдуманных котов, у нас своя задачка: разродилось сразу три селекционные виверны, итого — шестнадцать щенков. И всех их по документам нужно назвать на «Му»! Много ты знаешь хороших имён на «Му», и чтобы подходили виверне? Самую визгливую назвали Музыка, правда, потом оказалось, что это мальчик, стал Музыкант. Ещё есть Мурзик, Мудрец и Муха.

Я предлагаю «Мудак» и «Мусор», но ребята считают, как виверну назовёшь… в общем, эти имена не приняли. У нас ещё четыре безымянных щенка, а документы сдавать через неделю.

Люблю тебя,

Марго

отправлено: 10 декабря

получено: 28 января

на тонкой открытке с букетом

С днём рождения, милая!

Расти большая, веди себя хорошо.

(И плохо тоже.)

отправлено: 19 декабря

получено: 28 января

на бланке с силуэтом виверны и типографской подписью: «Отомстим врагу, освободим свою землю!»

Привет, Ромашка!

Давненько не получал от тебя писем. Наверное, и мои уходят плохо, одно вообще вернулось обратно. И, кажется, в центре не поменяли нашу дислокацию, потому что почти никто из наших по новому месту ещё ничего не получил, хотя мы здесь уже больше двух недель. За всё это время на весь дивизион пришла только одна посылка: Оскару мама отправила целый ящик вязаных носков.

Странная она женщина, так подумать. Во-первых, здесь ни к чему носки, сама всё знаешь про наши ботинки. Во-вторых, их настолько много, что если их распустить, можно связать свитеров на всю нашу банду. В-третьих, оскарова матушка написала адрес и имя так, что можно считать господним чудом, что этот ящик не выкинули ещё в пункте приёма.

Но он, весь такой неправильный, приехал. А все остальные письма, с правильными адресами, ещё где-то в пути.

У нас многие волнуются сейчас о семье, на западе снова эвакуация. Ребята пишут письма и не знают, туда ли они пойдут. У Гвидо жена с детьми собиралась ехать из Чентопьёппи в Векло к дальней родне, он пишет теперь и туда, и туда, а ему ни там, ни там не отвечают. В этом смысле я рад, что ты остаёшься на месте, и что у вас всё тихо.

Про будни скажу только, что мы работаем, потом спим, а всё остальное время кашеварим. У нас тут смешно с продовольствием, есть пятьдесят мешков какой-то зелёной фасоли, а риса, например, нет. Изгаляемся как можем, если постараться — фасоль даже ничего, съедобная.

Как тебе такое имя для кошки? Фасоль. Это должна быть очень балованая, очень важная, очень спокойная кошка, которая на всё только сладко жмурится и сидит в такой глупой котячьей позе. Она живёт у людей, которые кухонный стол стелят газетой и над ней грызут какую-нибудь дрянь типа вяленых ершей. А Фасоль смотрит на них презрительно, требует себе рыбной каши и ссыт в газеты.

Люблю тебя,

Макс

отправлено: 15 января

получено: 28 января

на открытке

Привет, Ромашка!

Всё ещё ничего не получил от тебя. Нам наконец привезли письма огромным тюком, но твоих нет. Начинаю переживать.

На той неделе наконец сдал тактику, жду приказ о внеочередном.

Люблю тебя,

Макс

отправлено: 2 февраля

получено: 21 февраля

на листе в клетку

Привет, Макс!

Так странно. Скоро год, как мы не виделись. Тогда и подумать было нельзя, что всё это будет ещё так долго. Время тянется так медленно, и вообще всё кажется ненастоящим. Может быть, мы с тобой просто уснули где-то на лавке в столовой после атаки, да так там и спим? Не может же всё это быть на самом деле?

Ещё иногда думаю, что когда мы увидимся, я тебя не узнаю.

В Монта-Чентанни спокойно. В горах видели зелёный огонь, базу подняли по тревоге, а оказалось — это старуха и при ней четверо детей. Их погнали прочь, ещё несколько дней всё небо было в вивернах, а сейчас снова тишина, дежурим по графику. Я уже несколько недель вожу только песок для стройки, надоел хуже галет из пайка.

Центральные улицы понемногу оживают, всё больше и больше горящих окон, булочная на углу снова открылась. Булки, правда, испортились, и чесночный хлеб совсем не удаётся. Роберто очень расстраивается, такой он милашка всё-таки.