Погодная Война

– А ты был здесь до взрыва? Папа водил тебя? Я так мать просила, но Лондон есть Лондон. Взъелась на меня: «Зачем тебе Москва? Зачем тебе этот Мавзолей? Там даже уже не Ленин лежит». А я такая ей: «Я родилась там, хочу на Родину!» А она мне: «Продал папа твою Родину!» И все на английском бубнила, няня еще ей поддакивала, говорит, зачем нашей Кэт ехать в Москоу. А я ей такая: «Теть Валь, вы же с Одэссы, шо же вы меня Кэт-то называете, я же Катя!» Фыркнула на меня, типа, я бестактна. А мать больше не разрешала про Москву говорить.

Андрей ухмыльнулся и сказал:

– Водил меня папа в этот Мавзолей, как прием у него в Кремле, так «Иди, сынок, погуляй, на Мавзолей посмотри, там вождей наших много лежит, может, и твой папка там окажется, после смерти, конечно же». И вот я иду с очередной его бабой к Мавзолею, та фотографируется на моем фоне, на фоне Мавзолея, на фоне всего, что можно здесь фотографировать, губы свои огромные выпятит вперед, грудь выставит, а потом скажет мне: «Андрюшенька, деточка, сфотографируй тетю на фоне Кремля». Вот я их и фотографировал. Один раз как-то отцу сказал: «Пап, а можно я твоих баб больше не буду снимать, давай их ты снимать будешь», – Андрей повернулся к Кате и многозначительно кивнул. – Сарказм он понял, а я продолжил: «Они мне надоели, ты лучше мужика заведи себе, с ним хоть поговорить будет о чем». А он мне пощечину ка-а-ак даст. И все, я ушел из дома. Пришел, наверное, через неделю, и он мне такой: «Сынок, ты уже большой (мне лет шестнадцать было), думаю, тебе стоит снять квартиру. Будешь жить на пособие». Я-то думал, обнимет меня, сын все-таки живой пришел, а он мне швырнул две кредитки, телефон и ключи от тачки. Я все забрал и ушел. Так что, да, Кать, я был здесь до взрыва.

Катя слушала этот рассказ, как слушают старших братьев, которые склонны приукрашивать события, чтобы быть немного значительнее в глазах младшей сестры. Она ему готова была поверить, даже если бы он рассказал, что ему

Президент руку пожал или что он пожар тушил в Кремле. Андрей был для нее авторитетом. Катя подождала пару секунд и, убедившись, что продолжения истории не будет, сказала:

– Как думаешь, а чего они нам общаться не давали и вообще все скрывали? Я ведь помню тебя маленьким, ты еще у меня яблоки отбирал все время, а я ревела.

– Да черт их знает, умные слишком оба, – съязвил Андрей и полез в воронку.

Новоиспеченные сталкеры спускались вниз по канатам, которые купили еще до Вторжения. Познакомились они недавно, полгода назад, отец Андрея напился и рассказал ему, где живет его сестра. Тот быстро нашел ее по Сети, та оказалась в Москве. После непродолжительной переписки они решили отправиться в Карелию дикарями. На тот момент у Андрея была девушка, которая должна была ехать вместе с ними, но после новостей про сестру ушла от него. Горевал Андрей недолго, девушек у него было много, и эта была уж точно не последняя.

Экипировались они по полной. Две двухместные улучшенные палатки, походные наборы, арсенал еды на неделю, а то и больше. Снаряжение для исследования пещер.

Спуск начался. Юные альпинисты быстро спустились на десятиметровую глубину. Нашли небольшой выступ, и Андрей объявил привал.

– Все лучше, чем баб фотографировать, – засмеялся он. Вдруг у Кати просигналил датчик защиты.

– Бабах! – улыбнулась она, и через несколько секунд прогремел взрыв.

– Воровство карается смертью! – устрашающе проговорил Андрей.

– Тупость карается смертью, – засмеялась Катя.

– Жестоко, – ел бутерброд он.

– Сами виноваты, – улыбнулась ехидно Катя.

– Смотри, что там! – указал в сторону разваленных кирпичей, совершенно не свойственную для этого места аварии достопримечательность, брат. – Трубы…

– Я тебе говорю, бункер! Пошли! – и Катя начала спускаться ниже. – Никаких привалов, пока не доберемся до бункера. Ты вообще представляешь, что там может быть…

– Или кто! – заиграл бровями Андрей и тоже начал спускаться.

Через три минуты они стояли перед странно сложившимися кирпичами.

– Что-то не так.... – тихо сказала Катя и обернулась. – Андрей! – закричала она.

Андрея рядом не было. В глазах у Кати потемнело, и она отключилась.

Очнулась она от криков Андрея. Он вопил, звал на помощь мать. Так кричат, когда человеку очень больно. Катя где-то висела, глаза были завязаны, а ноги не касались земли. Вообще она была похожа на подвешенную на дерево кошку. Беспомощную и трепыхающуюся. Кричать она боялась, потому что услышала шаги.

– Эту тащи, должна в себя прийти уже, – сказал бодрым голосом мужчина.

– Нет! – услышала она крик Андрея. – Ей еще нет восемнадцати! Уроды!