Погодная Война

– Что за штука? Для душевнобольных, что ли? – перебил Слава.

– Ай, да нет, – как будто махнул рукой Альберт. – Наномодуль, что-то типа «сыворотки правды», а я смотрю, Маркуша же должен был его представлять, а не пришел. Следы информационные остались в Сети, пишут, что умер.

– Ну у вас и мир там… – вздохнул Слава. – А сам-то ты что думаешь про это Вторжение?

– А что мне думать, я уж сдохну скоро, рак у меня, четвертая стадия, – спокойно сказал Альберт.

Славе было не по себе от того, что молодой человек говорил о четвертой стадии рака. Слава знал, что Альберту уже к девяноста годам, но все равно ему было его жалко. Альберт помогал всегда и всем. Ничего не просил взамен, только чтобы его не искали. Ему нравилось сидеть в Сети и владеть всей информацией в мире, отсюда и прозвище он себе придумал – Король мира.

Альберт отключился, а Слава задумался над тем, что будет с ними, не с человечеством, а с ними тремя, с его сыном и его папой. Если умрут все, то это ничего, главное, чтобы это было безболезненно, не нужно мучиться пятилетнему малышу зазря. А если выживет кто-то один или двое, каково им будет? Тут он вспомнил про Ольгу и вдруг заплакал. Он не знал, как она умерла и умерла ли вообще. Она просто не пришла с работы, как в любой другой день, когда ее ставили на замену с напарницей.

Она работала в местном супермаркете, консультировала покупателей по вопросам экономного расходования питьевой воды и контроля потребления соли. В первый же день Погодной Войны Славу вызвали в Центральный офис НИИ, который находился в МГУ. Слава пробыл там до вечера, а когда цунами размыло большую часть МКАДа, Ольги, по его расчетам, уже не стало. Слава пришел домой с вестью о ее смерти. Он вошел в квартиру и сполз по стене. В квартире стояла тишина, Рома ночевал у деда, а Слава остался один.

***

– Я считаю, – тихо начала Катя, – что они прилетели нас завоевать.

Загорецкий внимательно ее слушал. Не перебивал.

– Планета наша им нужна, чтобы жить здесь, а мы как рабы, – и она стала ждать его реакции.

– Ух, Катенька, с фантазией у вас и правда беда, не думаю, что эта версия спасет жизнь вам и тем более вашему брату, – и он крикнул в сторону врача: – Можешь не стараться, этих на мясо.

– Не надо на мясо! – закричала Катя. – Я еще что-нибудь придумаю. Я думаю, что они прилетели, потому что колонизируют все планеты, а наша Земля просто оказалась следующей по списку. Они создают здесь колонии, и…

– И люди как рабы, я понял-понял… – договорил за Катю старый писатель и выключил транскрибатор. В это время врач вышел из темноты, вытирая руки о грязные штаны.

– Как вы можете?! Вы же клятву давали! – и Катя начала цитировать клятву Гиппократа, с яростью выкрикивая каждое слово.

– Знаю я ее, не цитируй! – спокойно ответил Левин. – Умер твой брат. Сам, – и он посмотрел ей в глаза.

– Да вы стреляли в него! Не сам он умер! Вы же стреляли! – билась в истерике Катя.

– Орет много, – посмотрел на Загорецкого Левин.

– Много, – согласился Загорецкий и кивнул ему в знак согласия.

Сергей выстрелил Кате в лоб. Тело откинулось от удара, и стул упал вместе с девушкой на землю. Катя осталась лежать неподвижно, с вытекающей изо лба струйкой крови. Загорецкий с Сергеем ушли.

– Никакой фантазии у современной молодежи, – бубнил себе под нос Загорецкий.

Сергей убирал старый пистолет в кобуру.

– Куда дальше? – спросил он.

– Куда еще у нас искатели приключений стекаются? Как думаете?

– Думаю, что в район МГУ, на смотровую, там сегодня все в противогазах ходили, только мы водочки раздобудем, радиация, говорят, – улыбнулся Левин и застегнул куртку.

– МГУ так МГУ, вы тут главный, – улыбнулся Загорецкий и проследовал к машине, которая стояла в нескольких метрах от магазина, прихватив с собой образец ДНК в виде двух пальцев Андрея и Кати. Дойдя до машины, Сергей снял ДНК-защиту и перекодировал электрокар под них.

– Можно поспать, – разложил он одну из автоматических кроватей и уснул.

– Спокойной ночи, – сказал Загорецкий и тоже заснул крепким сном.

Глава четвертая. «Вера. Надежда. Любовь»

Говорят, что любовь спасет мир, хотя я думаю, что наш мир уже ничто не спасет. Человечество себя изживает, медленно, последовательно идет к уничтожению себя и того, что называется цивилизацией. Выживают теперь не сильнейшие или умнейшие, а сумасшедшие из сумасшедших. Историю творят психи в погонах, добившиеся власти параноики, фанатики в белых халатах, двигающие технический прогресс и создающие новые вирусы, извращенцы и алкоголики, провозгласившие себя монархами, чьи внутренние комплексы становятся главным побудителем их деятельности. Нормальным людям в нашем мире не место. Они здесь чужие. Их сожрет естественный отбор. Таких людей пускают в расход, когда идет война. Они работают в офисах в среднем звене, они рожают детей и являются основной аудиторией для продавцов товаров потребления.