Погоня

— Не оправдывайся.

— А ты не злись. Заикание проходит.

— С-сама знаю.

Федор и Джуди не ссорятся. Они идут, держась за руки. Федор, как истинный охотник, растроган до глубины души — дело в том, что из всей четверки, включая и самого Федора, лучше всех переносит голод и холод именно Джуди. Настоящая женщина. Настоящая сибирячка. Но Федор не знает по-английски.

— Степан, скажи ей, что она настоящая женщина.

— Отстань!

Ранним утром их ноги ступают наконец на асфальт. А через полчаса их подбирает первый экскурсионный автобус. Маленький суетливый человечек (он тут как тут) закатывает истерику.

— Я доверил вам иностранных товарищей! — кричит он на инженера и Федора. — Во что вы их превратили?!

Он их еле узнал. Маргарет и Джуди не похожи на иностранок. Они не похожи на модных женщин. Они здорово смахивают на сезонных рабочих, заночевавших в болоте. Маленький суетливый человечек выходит из себя. И грозит:

— Стыд! Безответственность!.. Я вот узнаю ваши фамилии!

Он впускает в автобус Маргарет и Джуди. Перед носом инженера и Федора дверь внезапно и гневно захлопывается. Автобус покатил. Маргарет и Джуди (замерзшие, онемевшие и не понимающие русской перебранки) не сразу даже осознают, что они остались без своих друзей. Джуди спохватывается. Джуди требует, чтобы вернулись. Но маленький суетливый человечек ей говорит:

— Это невозможно. Маршрут есть маршрут.

Федор и инженер Разин расстаются во Владимире.

— Как мы прыгали из машины — ты помнишь? А какие потрясающие женщины, а? — восторгается инженер. — Ей-богу, на всю жизнь память. И вообще, на славу погуляли!

Федор тоже доволен:

— А какая природа здесь. Какие луга. — Федор качает головой и чмокает: — Краса!

Подруга Ая говорит:

— Бросай ты свои иголки и выкройки, Светик, иди к нам.

— В Обменбюро?

— С твоим-то умом, с твоей памятью, с твоей смекалкой — мы для тебя золотая жила!

Светик уже сама подумывает об этом. Картинки семейной и счастливой жизни, которые она себе нарисовала, рассыпались, их уже нет. Приходится подумывать о новых картинках.

— А какой оклад?

— Я скажу какой.

Светик переходит в Обменбюро. Она, разумеется, начинающая, но Ая, зная человека, сразу же доверяет ей многократный обмен: так называемые цепочки. Две комнаты в центре — на квартиру с участком в Подмосковье — на квартиру и комнату в Ялте — на квартиру и благоустроенный гараж во Львове. Светик быстро вникает в суть дела. Работа для смекалистых. И вполне узаконенная. Надежная. И куда легче, чем в ателье.

Инженер Разин в состоянии крайнего удивления — он как-никак явился домой. А дома нет. Люди живут здесь чужие. И недобрые.

— Разменялись? — удивляется он. — А куда же переехали мы с женой?

Ему наскоро объясняют, что человек он теперь холостой, совершенно свободный и что живет он теперь в одной довольно приличной комнатке за Савеловским вокзалом. С соседями, правда. Вот и адрес. Вот и ключи.

— А Светлана?

— Она не велела давать вам ее адрес. Она велела дать вам ваши ключи. Ваш ордер. И ваш паспорт.

Он едет за Савеловский вокзал, выбора нет. Комната довольно большая — в комнате его раскладушка, его белье, его книги и даже его Мона Лиза в рамочке. Чем-то неуловимым жилье напоминает то жилье, в котором он жил прежде. До встречи со Светиком. До любви… Инженер слишком утомлен, чтобы обдумывать случившееся, — он валится на раскладушку и засыпает.

Свидание оказывается кратким. Он, разумеется, узнал адрес Светика через Горсправку — явился, примчался бегом, а Светик, разумеется, была к этому готова.

— Как там во Владимире, в Суздале — ты не простудился, милый?

Инженер взволнован встречей. Он радостно машет руками. Он не понимает:

— Светланка! Что за дела?! Мы так прекрасно ладили, так любили друг друга — ничего не могу понять. Зачем этот развод?

Он действительно не понимает. Он чуточку под хмельком. Он весел. Он широкая натура.

— Брось! — кричит он. — Да мы сейчас с тобой выпьем по махонькой да закусим — и помиримся. Загулял я, Светланка, ох загулял. А какие обаятельные люди со мной были! Сейчас расскажу…

— Не надо, милый.

— Брось. — Инженер смеется. Душа горит. Душа жаждет поделиться радостью. — Слушай…

— Не надо, милый.

— Но почему?

— Отдай мне ключи. Да не эти. Эти оставь себе. От машины дай — машина моя, милый.

Инженер почесывает в голове:

— Она теперь ничья, Светик.

В двух словах он рассказывает, что произошло в том сосняке, — и тут же в двух словах ему объясняют, чтобы он шел вон. Светик подчеркивает: чтобы ноги его больше здесь не было. Иначе ему будет плохо. Иначе она обратится в милицию.

Инженер идет по улице. И пожимает недоуменно плечами:

— Ничего не понимаю… Так хорошо жили!

Прошло полгода. Инженер опять тих и застенчив. Жены нет. Денег нет. Скромное и обычное существование. Громкие слова, и размахивание руками, и широкие жесты, и добрые дела — все кончилось. Он на глазах ссыхается. Он ссутуливается. Он съеживается, как съеживается до времени налившийся плод, когда соки дерева вдруг начинают поступать в его мякоть ограниченно и замедленно.