Погоня

— А че мы сделаем?

— Помогать-то все одно надо, — настаивал Бык.

Лицо Ильича стало угрюмым.

— Не больно они нам помогали, — неприязненно заметил он.

— Андрей-то при чем? Не он же у них решает!

— У них, походу, никто не решает, — буркнул Ильич. — Начальников полно, а толку нет.

Он вновь отпил молока.

— Ладно, — смягчился он. — Спрячем тебя у пацанов. В Мордовии.

Я еле удержался от восклицания. Вот уж что точно не входило в мои планы, так это партизанить в мордовских болотах. Я не видел, каким образом это поможет нашей победе в войне с Лихачевым. Вероятно, мои переживания отразились на моем лице.

— Да ты не упирайся, братан, — заметил Бык. — В Мордовии тоже путево. Я тебя там со всеми познакомлю.

— Ты-то куда собрался? — недовольно спросил Ильич. — Здесь дел полно.

— Что ж его одного посылать? Загребут по дороге, как пить дать. Я уж лучше лично за ним присмотрю. Да я быстро, ты не беспокойся.

— Ну да, — проворчал Ильич. — Бешеной собаке семь верст не крюк.

— И восемь — не крюк, — подтвердил Бык, не обижаясь.

Я молчал и кусал губы. Спорить было бесполезно, Ильич и так ощущал себя Дедом Морозом, сделавшим мне незаслуженный подарок. Унижаться, получая отказ, я не стал.

* * *

Черный «мерседес» летел по туманной сумрачной трассе, капли дождя наискосок сбегали по стеклам. Бык сидел за рулем, а я рассеянно смотрел в осеннюю мглу, пытаясь собраться с мыслями. За нами мчался «гранд-чероки» с парнями, отобранными лично Ильичем.

— Ну, че ты молчишь? — пытался расшевелить меня Бык. — Насупился как сыч.

— А чему радоваться? — мрачно отозвался я. — Зачем мне эта Мордовия?!

— Отсидишься, пока весь базар-вокзал уляжется. Лучше уж там, чем на нарах. Это я тебе отвечаю...

— Храповицкий — в тюрьме, наши ребята — в бегах, счета арестованы, каждый день — обыски. Самое время, отсиживаться!

— А чего ты от нас ждал?

— Помощи, чего же еще!

— А мы что, не помогаем, что ли? Как говорится, чем богаты... Мы ж с ментами делов не водим...

— Хватит пургу гнать! Вечно вы в розыске, а разъезжаете повсюду как ни в чем не бывало.

— Это потому, что мы с мусорами разными дорогами ездим, — хитро усмехнулся Бык. — Они — туда, а мы — обратно. Да ладно, не кипятись. Мы по вашим делам все одно не помощники. Масть не та, статьи разные. Мы, допустим, с налоговой полицией сроду не вязались. Какие у нас налоги?

— Но денег дать взаймы вы могли?!

— Так ты не просил!

— А если бы попросил, вы бы дали?

— А сколько тебе надо?

— Хотя бы миллион.

— Русскими?

— Зеленью.

Бык присвистнул.

— Лимон бы не дали, — признал он. — У меня лично таких бобов нету. А Сережа вообще вкладываться не любит. — Бык по-прежнему избегал употреблять прозвище своего предводителя, называя его либо по имени, либо «человек». — Когда мы Ваню Ломового вальнули, с нас в прокуратуре шесть катек баксами просили, чтобы нас из розыска снять. Сережа сказал, пусть пасутся. Лучше загасимся. Он насчет бабок не очень... Начнешь просить, он тебя по понятиям разведет. Скажет, например, что Храповицкий по жизни коммерс, а братве нельзя ком-мерсов выкупать, западло. И поди доказывай. А зачем тебе лимон?

— Заместитель генерального прокурора обещал Храповицкого выпустить...

— Ты че, мусорам веришь? — поразился Бык. — Они и бабки возьмут, и кинут. У них натура такая, мусорская. Может, этот заместитель как раз тебя и вкозлил другим ментам.

— А смысл? Ведь я ему и так эти деньги вез.

— У мусоров свои смыслы. Нормальным людям не понять.

Я вспомнил про звонок Косумову и осекся. Он знал, что при мне был миллион; организовать засаду у меня дома не составляло ему труда. Правда, времени у него для этого было маловато, но в целом подозрения Быка были не так уж абсурдны. Однако выяснить это я мог лишь на месте, в Москве.

— Стой, — сказал я. — Я не поеду в Мордовию!

— Кто тебя спрашивает? — хмыкнул Бык.

— Останови машину!

— Братан, не заводись.

— Я сказал, что не поеду в Мордовию. Я не шучу.

— Куда ж ты собрался?

— В Москву!

— Ты туда не доберешься! У тебя даже бабок нету!

— Какая тебе разница! Часы продам.

— Несерьезно.

— Останови машину, я выйду.

Бык не ответил и прибавил газу.

— Не на ходу же мне прыгать.

— Попробуй.

— Попробую, — и я начал дергать тяжелую дверцу.

— Блин! Мать! — выругался Бык, сворачивая к обочине и резко тормозя. «Гранд-чероки», сердито посигналив, вильнул следом.

— Че ты выстебываешься? Наезжает, блин, на меня! Я-то чем виноват?! Я те, между прочим, помочь хочу, как другу!

— Вот и помоги!

— Как?! Скажи как?!

— Давай вытрясем долг из «Золотой Нивы»!

Эта сумасшедшая идея все утро плескалась в моей голове, с того момента, как я сел в КамАЗ, но выговорить ее я решился лишь сейчас. Назвать ее дерзкой, значило выразиться слишком сдержанно; ее могло подсказать только полное отчаяние.

— Из «Нивы»? — переспросил изумленный Бык. — Да ее уж нету давно, «Нивы» этой!

— Фирмы нет, но деньги-то остались! Где-то они существуют, правильно? Знаешь, сколько наш нефтяной народ туда вгрохал?

— Лимошку? Больше?

— Миллиона четыре, не меньше!

— Ладно?! Баксами?

— Туда и Виктор вкладывался, и Вася, и Пахом Пахо-мыч, да много кто из наших.