Погоня

— Постой Егорушка, не кричи, — проговорил Либерман, теряя терпение. — Давай разберемся. Я засадил в это предприятие кучу денег, заметь, своих собственных, не государственных. И если бы у тебя имелся хоть один шанс стать президентом, я бы продолжал их засаживать. Но уж прости за прямоту, шансов у тебя нет. Я пытаюсь сделать хорошую мину при плохой игре и спасти нас обоих. Если мы сейчас закруглим свою активность и горячо поддержим Бориса Николаевича, Кремль будет нам благодарен.

— А если нет?

— А если нет, то после победы Ельцина, — а он непременно победит, для этого пойдут на любые подлоги, — Калошин тебя придушит.

— Как же он меня задушит? — строптиво возразил Лисецкий.

— Быстро и безжалостно.

— Ничего не получится! Мой регион приносит деньги в федеральный бюджет, а не попрошайничает, как прочие!

— Вот именно. Поэтому они после выборов возьмут и перенесут штаб-квартиру «Автозавода» в Москву. Директор завода с удовольствием устроит тебе такую пакость, ты сам знаешь. И ты лишишься сразу трети доходов.

— Не трети, а четверти! — запротестовал Лисецкий.

— Потом они уберут из твоей губернии все межрегиональные государственные структуры: военный округ, арбитражный суд и прочее, не знаю уж, что там у вас есть. Это будет удар по твоему престижу и сигнал бизнесменам, что Кремль тебя не поддерживает. Инвестиции в регион резко сократятся, вы начнете хватать ртом воздух. Возможно, даже нас вынудят уйти. Что ты так на меня смотришь. Я не герой, Егорушка, грешен. Сидеть за решеткой в темнице сырой не хочу. Даже за тебя.

— Но ведь это безумие — разорять богатую область только для того, чтобы отомстить! — горячился Лисецкий. — Во всей стране таких всего пять, а остальные сидят на дотациях.

— Значит, останется четыре, — пожал плечами Либерман. — Ты же знаешь, что в России всем плевать на экономику. Потому что никакой экономики у нас нет. А есть самодержавие. И с точки зрения самодержавия это будет не месть, а разумная предосторожность. И не такие области разоряли, и не такие головушки рубили...

Внутри у Лисецкого все бурлило, но он понимал, что Либерман, по сути, прав и возразить ему нечего. Несколько минут прошло в мрачном молчании.

— А что будет с Храповицким? — вдруг вспомнил Лисецкий.

— А что ему сделается? — легко отозвался Либерман. — Сидит себе человек, и пусть сидит. Не надо мешать.

— Он так и останется в тюрьме?

— Почему бы и нет?

— Но у нас с ним совместные проекты!

— А вот это другой вопрос, — поднял палец Либерман. — Совместные проекты надо спасать. Тем более что у Храповицкого и кроме ваших проектов много разных достойных начинаний. Он — парень активный, дай бог ему крепкого здоровья, оно ему в лагерях пригодится. Нельзя, чтобы его бизнес пропал. Надо о нем позаботиться, взять под свою опеку.

Он посмотрел прямо в глаза Лисецкому. Тот даже растерялся.

— Ты имеешь в виду... забрать?

— Да, — обаятельно улыбнулся Либерман. — Именно это я и имею в виду.

Лисецкий кашлянул

— Каким образом?

— Законным, Егорушка, только законным. Надо выйти на его партнеров, не впрямую, разумеется, а через доверенных уважаемых лиц, и доходчиво объяснить, что здесь им ни жить не дадут, ни работать. Так что для них лучше уступить свое неправедно нажитое имущество по сходной цене и ехать на все четыре стороны вместе с любовницами, домочадцами и собачкой Жучкой.

— А если они не согласятся?

— Тогда пусть их налоговая полиция дожимает. Пусть отправят их, таких несговорчивых строить наш заводик в Хакассии, а собственность заберут в счет нанесенного стране ущерба. А мы ее приобретем в качестве конфиската на рождественских распродажах. Уверяю тебя, с налоговиками мы договоримся и обойдется это гораздо дешевле, чем в первом случае. Просто мы с тобой порядочные люди, поэтому начнем с благородных предложений компаньонам Храповицкого.

Некоторое время Лисецкий молчал, обдумывая услышанное.

— А благородная цена какая? — уточнил он.

Либерман смешно наморщил нос.

— Процентов двадцать стоимости. Дороже платить смысла нет.

Лисецкий еще подумал.

— А что получу за это я?

— Тридцать процентов от всего, что мы купим.

— Мало, — скривился Лисецкий. — Это же мой регион. Тебе не обойтись без административной поддержки.

— Господи, тридцать процентов за административную поддержку — это больше чем достаточно!

— Я не согласен.

— Сколько же ты хочешь?

— Половину!

— Несерьезно.

— Половину! Минимум. Иначе я...

— Господи, Егорушка, только не надо меня пугать. Я такой робкий — возьму да и убегу, и останешься ты один-одинешенек. Хорошо, пусть будет сорок.

Лисецкий удовлетворенно налил себе вина и отпил.

— А что с Николашей? — спохватился он.

— А мы его возьмем от Храповицкого. Я давно тебе это предлагаю. В тот же «Потенциал» назначим управляющим. «Потенциал» ведь больше, чем этот Храповицкий банчок?

— Конечно, больше! — воскликнул Лисецкий. — Но ведь там уже есть управляющий — Ефим.