Погоня за ястребиным глазом . Судьба генерала Мажорова

Немцы приближались, радиоразведчики уже видели их зеленые шинели, фуражки и картузы. Правда, не было ни артиллерии, ни мотоциклистов, ни машин. Что бы это значило? Начальник пункта приказал огонь не открывать. Все трое офицеров стали советоваться друг с другом, как поступить. Что делать с аппаратурой? А с документацией? Уничтожить или выждать? Решили дать команду на уничтожение, если немцы перейдут в атаку.

При этом вступить в бой и держаться до последнего. На душе, как сказали бы украинцы, было погано. Пройдя всю войну, умирать в последние недели, а возможно, и дни? Очень не хотелось. И тем не менее фашисты приближались. По самым скромным прикидкам, их было не менее двухсот человек.

Мысленно Мажоров попрощался с родными, с любимой Танечкой. Значит, не судьба пожениться, нарожать детей.

Медленно текли минуты. Колонна приближалась. Она шла по дороге. А пункт располагался в стороне от дороги. Странно, но в сторону радиоразведчиков никто не повернул. И тут раздалась длинная автоматная очередь! У кого-то из солдат не выдержали нервы. Вдруг над немецкой колонной взлетел вверх белый флаг. Вот это да! Разведчики такого не ожидали. Сразу же было решено выслать парламентера. Заместитель начальника пункта, он же переводчик, подняв над головой носовой платок, неуверенно шагал к дороге.

Оказалось, подразделение «фольксштурмовиков» решило сдаться. Они предложили, чтобы кто-то из радиоразведчиков возглавил колонну и отвел их в комендатуру. От греха подальше радисты отказались их сопровождать, но показали, в какую сторону идти.

Потихоньку-помаленьку стало спадать нервное напряжение, в голове у Мажорова крутилась радостная мысль: пронесло! Он включил рацию и сразу же услышал отчаянные вызовы дежурного. Дал сигнал на радиожаргоне «ОК», что означало все хорошо, потом отстучал донесение.

…Весна 1945 года выдалась ранняя. В марте уже сошел снег, в апреле начали распускаться почки, зеленеть деревья. Юрий заметил: совсем как в Ташкенте. Там к первому мая уже отцветают фруктовые деревья, все покрывается зеленью, на лугах ярко алеют маки.

Началось наступление на Берлин. Все жили тревожным ожиданием. Возьмем столицу Германии и войне конец!

Дивизион передислоцировался на новые позиции в деревню Тамендорф. Штаб и приемный центр разместился в красивом особняке. Машины узла связи расположились на большом хозяйственном дворе. Сами заняли двухэтажный дом старинной постройки.

Солдаты вытащили из дома ковры, дорожки и выслали им пространство вокруг радийных машин. «Красиво!» — говорили они. Однако вскоре пошел дождь, ковры намокли и чавкали под ногами.

— Это же все сгниет! — сожалел Мажоров.

— Ну и пусть гниет, фашистское! — без сожаления отвечали радисты.

А битва за Берлин разгоралась. Это было видно по интенсивному радиообмену фашистов. В эфире появились незнакомые позывные, значит, с Запада на подмогу прибыли новые воинские части.

Дивизион также вел разведку Чехословакии. И там возникали новые позывные.

В конце апреля все ждали падения Берлина. Как назло, ухудшилась погода, задул северный ветер, пошли дожди.

1 мая вдруг оборвалась связь Ставки Гитлера в Берлине со штабами войск. На вызовы никто не отвечал. Это могло означать только одно: Берлин наш! Несколько офицеров и солдат выпросили у командира дивизиона машину, чтобы ехать в столицу Германии. Мажоров тоже просился, но его не отпустили: осложнилась обстановка в Чехословакии. Было обидно.

В этот день в дивизионе появились «свои» пленные. Патрули доставили группу немецких солдат. Молодые, перепуганные, бледные. Некоторых била нервная дрожь. Все повторяли: «Гитлер капут!», а Мажорову в этот момент почему-то вспомнился 1942 год, допрос пленного немецкого летчика. Его сбили в районе Плавска, он выбросился с парашютом, повис на стропах на дереве и потерял сознание. О, какой это был самоуверенный и наглый лейтенант. На вопросы отказывался отвечать, презрительно окидывал взглядом советских командиров и повторял: «Русс капут. Хайль Гитлер!» Да, война сбила спесь с немецких молодчиков.

После второго мая пеленгаторы дивизиона уже не засекали ни одной фашистской радиостанции, которые прежде были расположены севернее. Но в то же время усилился радиообмен на юге и юго-западе. Началось освобождение столицы Чехословакии — Праги. Теперь все внимание «слухачей» дивизиона было сосредоточено на южном участке фронта. Радиоразведчики четко установили: движение немцев остановилось, а потом фашисты стали откатываться назад. Об этом было немедленно доложено в Москву.

8 мая Прагу освободили. К вечеру в эфире наступила полная тишина. Странное это ощущение — тишина во фронтовом эфире. Юрий Мажоров запомнил ее на всю жизнь. За три с половиной года, с октября 1941 года, когда он начал слушать эфир Великой Отечественной войны ничего подобного не происходило. А тут ни одной радиостанции!

Поздно ночью Мажоров покинул узел связи. А рано утром его разбудила отчаянная стрельба за окнами дома. Он быстро оделся, схватил пистолет и выскочил на улицу.