Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова

В дополнение ко всему, в 1970 году правительством было принято решение о замораживании численного состава научных организаций и предприятий. Фонд заработной платы оказался зафиксирован, и сверху пришло весьма «обнадеживающее» сообщение — роста финансирования не предвидится. Нужно было искать выход из создавшегося сложного положения. Одно из направлений — та самая межвидовая унификация. Тем более что для института этот путь уже оказался проторенным. Заглядывая вперед, специалисты проработали возможности унификации комплексов самолетных станций «Сирень». Так, для истребителей выпускались три базовые станции, а для штурмовиков, стратегических бомбардировщиков добавлялись отдельные блоки аппаратуры и усилители с антеннами. Это значительно снижало затраты на разработку и серьезно облегчало и удешевляло выпуск.

Институт подготовил специальную программу использования авиационной аппаратуры для защиты судов Военно-морского флота. С технической точки зрения тут много общего. И самолеты и корабли на экране радиолокаторов выглядят как точечные цели на фоне свободного пространства.

Важно, что эту программу поддержал начальник штаба ВМФ адмирал Егоров. Он серьезно занимался вопросами радиоэлектронной защиты кораблей. По его решению специалисты института установили на торпедоносце ту же станцию «Сирень». Результаты морских испытаний обнадеживали.

Штабом ВМФ были подготовлены и проведены крупные учения в акватории Черного моря. Отрабатывались вопросы радиоэлектронной борьбы. Генералу Мажорову и его коллегам удалось принять участие в этих учениях.

На Северном флоте институт участвовал в испытаниях нового вида помех — двухчастотных помехах. Здесь под руководством сотрудников ЦНИИ-108 Неплохова и Матвеева шли работы в рамках программы «Пчела».

К сожалению, с уходом со своего поста адмирала Егорова интерес к вопросам РЭБ в Главном штабе ВМФ, а также на флотах угас.

Со временем проблема унификации помеховой аппаратуры стала головной болью и самого Юрия Мажорова и его института. На словах все поддерживали идеи «сто восьмого», а на деле относились к этому весьма прохладно.

Руководители Министерства радиопромышленности, разумеется, были «за», более того, требовали от института внедрения новых методов, но, к сожалению, дальше разговоров дело не пошло. Реальной деятельности по закреплению этих направлений не проводилось. Не была разработана и юридическая база, не вышли в свет соответствующие приказы и распоряжения министерства.

Отраслевые институты, чувствуя настроения руководства министерства, тоже не горели желанием брать на себя дополнительные обязательства — проводить техническую унификацию. Они видели в этом ущемление своих суверенных прав. В свою очередь, у ЦНИИ-108 не было возможностей воздействовать на коллег из соседних научных организаций. Разве что уговаривать их. Но это, откровенно говоря, не очень эффективный метод работы.

Что ж, как говорят, случалось и такое: быть не понятыми и не поддержанными. Однако жизнь, практика показали, что генерал Мажоров и его коллеги из «сто восьмого» оказались правы, и этими проблемами в нашем оборонном комплексе пришлось заниматься в дальнейшем очень упорно.

ОБСТАНОВКА ОЧЕНЬ СЛОЖНАЯ

В декабре 1979 года генерал Юрий Мажоров возвращался из командировки домой. Летал он на Балхаш, где проходили испытания новых помеховых средств, над которыми работали сотрудники института.

Пользуясь случаем, решил заехать на денек-другой в Ташкент, повидать родителей, сестру. Так и сделал. Погостив в родном доме, вечером 29 декабря собирался улететь в Москву. В аэропорт его провожал родственник Борис. Странно, но никаких сведений о его рейсе не было. Справок никто не давал. Борис работал штурманом в Ташкентском авиаотряде, сам не раз летал в Москву, и потому крайне удивился такому положению: отсутствовала всякая информация, будет ли рейс, отложен ли, перенесен.

Они удивленно смотрели друг на друга, потом Борис сказал:

— Пойду узнаю по своим каналам, что там стряслось. Война, что ли?

Оказалось и вправду война. Борис вернулся, и прошептал на ухо:

— Нам тут делать нечего. Едем домой.

— То есть как «домой»?..

— Все рулежные дорожки заняты военно-транспортными самолетами Ил-76. Гражданские вообще не летают.

— Не понял? А транспортники куда летят?

Борис укоризненно покачал головой.

— А кто из нас генерал? Куда, куда? В Афганистан.

Так Юрий Николаевич стал свидетелем начала операции по введению ограниченного контингента советских войск в Афганистан.

А через месяц он попал на совещание у министра обороны. Откровенно говоря, Мажоров никогда и представить себе не мог, что в такой полудикой, отсталой стране, как Афганистан, возникнут какие-то проблемы, связанные с радиоэлектронной борьбой. Оказывается, возникли.

«Голос Америки» постоянно рассказывал о полетах наших самолетов в Кабул и в Баграм. И это была не какая-либо пропагандистская трескотня. Данные всякий раз оказывались очень точными и верными. Ошибок практически не было.