Погоня за мечтой

Больница, в которую привез меня Павел, располагалась в одном из спальных районов города. В эпоху СССР здесь планировалась возвести медицинский комплекс регионального значения. Под его застройку отвели солидный участок земли и начали строительство первых двух корпусов. Однако далее фундамента дело не пошло, и грандиозные планы остались под развалинами советского режима.

В самом начале перестройки землю выкупил скромный хирург одной из многочисленных больниц города. История умалчивает, откуда простой врач взял столь значительные деньги. Несомненно одно, распорядился он ими с умом. Сегодня на месте заброшенного пустыря возвышается четырехэтажное здание клиники, окруженное от любопытных глаз высоченным забором и просторным парком.

Клиника оборудована по последнему слову техники, в ней работают истинные профессионалы своего дела. Попасть же сюда можно исключительно по рекомендации бывших пациентов и с личного одобрения владельца. Но не только профессионализмом своего персонала может похвастаться сие заведение –сохранность тайн клиентов одна из самых важных услуг, на ровне с безопасностью, за которую платятся очень большие деньги.

Моя палата больше походила на номер в отеле: просторная, одноместная, с личной ванной комнатой. Каждое утро мне приносили фрукты в плетеной корзине и меняли цветы в вазе. Персонал был услужлив до приторности, но поняв, что в обществе, я не нуждаюсь, сестры старались не досаждать светскими разговорами и на глаза показывались исключительно по делу. Мой досуг скрашивали огромная плазменная панель и подборка разномастных журналов, в их компании я и провела больше недели.

С Ленкой я созванивалась регулярно, по три-четыре раза на дню, благо, что в палате был телефон. Не удивлюсь, если разговоры наши прослушивались, ведь один из ребят Павла, детина с прозаичным именем Вовчик, жил в соседней комнате. Он повсюду следовал за мной, и ничто не мешало ему наушничать.

Я связалась с Ленкой на следующий день после нападения. Взвесив все за и против, решила, что лучше позвонить ей самой, чем ждать, пока богатая фантазия доведет подругу до инфаркта. К тому же, фантазия ее обычно связана с активными действиями. Вообразив себе что-нибудь несуразное, подружка вполне могла тайными тропами проникнуть в клинику или организовать мне побег, решив, что я в заточении.

В телефонном разговоре она поведала, что живет у подруги (подозреваю, что подругой был никто иной как Лёнька, никому другому она бы просто не поверила), но скоро вернется в свою квартиру. Отговаривать ее я не стала, нам обеим было очевидно, что в родном городе нет безопасных мест, а значит, можно и домой. Ведь, если враги нападут, то везде. Дома же куда приятнее, чем где бы то ни было.

Павел часто навещал меня. При этом считал долгом вытащить меня в парк и «прогуляться на свежем воздухе». Прогулки эти раздражали, но я стойко нарезала круги вокруг здания клиники и ждала, когда же он уйдет. Заречный делал вид, что настроения моего не замечает и болтал всякую чепуху, то и дело, справляясь о здоровье. Мне часто казалось, что в глазах его полно лукавства, но стоило вглядеться, как ничего кроме заботы найти не удавалось. Чужая ловкость огорчала, но я мужественно терпела.

Мне не давал покоя сейф, вернее его содержимое. Покидая квартиру, я видела ворох бумаг, разлетевшихся по кабинету мужа, и стальную дверь, распахнутую настежь. Однако о содержимом сейфа, а также о том, удалось ли унести что-нибудь вору, я не смогла узнать. Павел старательно избегал этой темы, сразу оговорив, что бумаги Хворовского не нашлись. Я всерьез опасалась, что в руки Павла попал один документ, важный для меня и ничего не значащий для него. Я упорно пыталась вычислить по его лицу, так ли это, но не смогла добиться успеха.

На десятый день моего пребывания в клинике, когда я окончательно остервенела от безделья, в палату, словно весенний ветер в подземелье, ворвалась Ленка. Лишив меня возможности возмущаться, она первым делом, всучила мне коробку пирожных и, одарив лучшей из улыбок, радостно пропела:

– Как же я по тебе соскучилась!

Не дожидаясь ответа, подруга заключила меня в объятья и расцеловала в обе щеки. Стараясь не рассмеяться, я пробурчала:

– Аккуратней ты, пирожные раздавишь.

Ленка весело фыркнула и принялась рассматривать мое лицо. Знакомство со стеной не прошло бесследно – весь лоб и правый висок радовали синевой, а на макушку пришлось наложить пару швов. Но десять дней спустя все выглядело не так уж и страшно, посему напугать подругу я не боялась. Потратив на созерцание моей физиономии пару минут, Ленка удовлетворенно хмыкнула и переключилась на пирожные.

Следующий час стал самым приятным за последнее время. Мы от души хохотали и уплетали сласти. Казалось, все горести остались позади. Забавно, но нам даже удалось поверить в это. Жизнь прекрасна, решили мы, и нечего тратить ее на больницу. Слово с делом не разошлось и, не спрашивая разрешения врача, мы самовольно меня выписали.