Погоня за отцом

Идти рядом с Эми было одно удовольствие: она не отставала и не забегала вперед, не шаркала и не семенила. Время было не бойкое, так что в «Кулере» было немноголюдно и мы заняли угловой столик, за которым я частенько перехватывал что-нибудь на пару с Лили. Когда официантка, приняв у нас заказ, удалилась, я поинтересовался у Эми, не стоит ли отложить разговор о личном деле, пока мы не заморим червячка.

Девушка покачала головой.

– Нет, я не могу… – Она примолкла секунд на десять, потом вдруг выпалила: – Я хочу, чтобы вы разыскали моего отца.

Я приподнял бровь.

– Вы его потеряли?

– Нет, но это потому, что я его никогда и в глаза не видела. – Эми быстро-быстро протараторила эти слова, словно боясь, что ее оборвут. – Я решила, что должна кому-то рассказать – еще месяц назад, – а потом, когда мисс Роуэн поручила мне эту работу, я узнала, что вы знакомы и вот тогда… Я-то давно уже знаю про вас и про Ниро Вульфа. Но я не хочу, чтобы этим занимался Ниро Вульф, – мне бы хотелось, чтобы это сделали вы.

Ямочки уже не появлялись, а карие глаза пристально смотрели на меня.

– Увы, так не выйдет, – сказал в. – Двадцать четыре часа в день и семь дней в неделю, когда так требуется, я работаю на Ниро Вульфа и не могу заниматься своими делами. Но вот сейчас у меня выдался свободный часок… – Я кинул взгляд на часы. – И двадцать минут, так что, если вам нужен совет, то я готов помочь. Бесплатно.

– Но мне нужно больше, чем совет.

– Вам трудно судить – вы слишком завязаны.

– Да, я и впрямь сильно завязана. – Карие глаза буравили меня насквозь. – И поделиться мне не с кем, кроме вас. Вернее – я не смогу больше ни с кем поделиться. Когда на прошлой неделе я впервые увидела вас, я сразу поняла, что вы единственный человек в мире, которому я могу довериться. Мне никогда прежде не приходилось испытывать подобное по отношению к любому мужчине… или к женщине.

– Очень трогательно, – произнес я, – но я не падок на лесть. Так вы сказали, что отца у вас не было?

Глаза Эми метнулись в сторону официантки, которая принесла нам коктейли и сандвичи. Когда нас обслужили и мы вновь остались вдвоем, Эми попыталась улыбнуться.

– Я так выразилась, конечно, в переносном смысле. Я просто никогда его и в глаза не видела и даже не знала, кто он такой. И сейчас не знаю. Не знаю даже, каково мое настоящее имя. И никто этого не знает – никто! Вот в чем дело. Мне кажется, что Деново – не настоящая фамилия моей матери. Я думаю даже, что моя мать вообще не была замужем. Вам известно, что означает Деново? Это два латинских слова; «de novo».

– Что-то новое. Нова, например, это новая звезда.

– Это означает – «заново», «снова» или «сызнова». Моя матушка как бы начала жизнь заново, сызнова, вот и взяла себе фамилию Деново. Жаль, что я не знаю этого наверняка.

– А вы ее спрашивали?

– Нет. Хотела и даже собиралась, но опоздала. Она умерла.

– Когда?

– В мае. Всего за две недели до того, как я окончила колледж. Ее сбила машина. Водитель скрылся.

– Его нашли?

– Нет. Но говорят, что до сих пор ищут.

– А родственники у вас есть? Сестра, брат…

– Нет, никого больше нет.

– Так не бывает. У всех есть родственники.

– Нет. Никого. Хотя, конечно, кто-то может носить настоящую фамилию матери.

– А двоюродные братья и сестры, дяди, тети…

– Нет.

Да, дельце становилось довольно запутанным. Или, напротив, предельно простым. Я знавал людей, которые предпочитали считать себя одинокими – а вот Эми Деново и в самом деле была совсем одна. Я предложил ей попробовать сандвич – она согласилась и откусила кусочек. Обычно, когда я сижу с кем-то за одним столом, я замечаю определенные мелочи и особенности, поскольку это позволяет получше узнать человека, а вот в тот раз я позволил себе расслабиться, поскольку то, как Эми кусала сандвич, жевала, глотала или облизывала губы не имело ни малейшего отношения к ее делу. Впрочем, я все-таки подметил, что отсутствием аппетита девушка не страдала, что она и доказала, проглотив половину сандвичей с яйцом и анчоусами. Покончив с сандвичами, Эми осведомилась, входят ли они в число излюбленных лакомств Ниро Вульфа и, похоже, была несколько разочарована, когда я ответил, что нет, не входят. Когда блюдо опустело, она сказала, что даже не ожидала, что так проголодается после того, как наконец поделится с кем-то столь долго вынашиваемой тайной. Потом чуть заметно улыбнулась (ах, эти ямочки!) и добавила:

– Как все-таки плохо мы сами себя знаем.

– И да и нет, – сказал я. – Некоторые из нас знают себя даже слишком хорошо, другие – совершенно недостаточно. Я, например, совсем не желаю знать, почему встаю утром и блуждаю в тумане – если стану ломать над этим голову, то, возможно, никогда больше не засну. Впрочем, я всегда сумею выбраться из любого тумана. Что же касается вас, то вы вовсе не в тумане. Напротив, вы – под лучами прожектора, который сами же на себя и наставили. Но что вам мешает самой же и отключить его?

– Это вовсе не я. Прожектор включили другие люди, в первую очередь – моя матушка. Я ничего не могу с ним поделать.