Погоня за отцом

– Этот червяк настолько привык раболепствовать, что даже к тебе относится с почтением. Да, я бы не отказался поговорить по душам с мистером Джарретом. Я почти склоняюсь к тому, чтобы поехать вместе с тобой.

Совершенно пустой треп – просто уши вянут. Перед отъездом я отпечатал на машинке справку с биографическим сведениями о Карлотте Воэн, которую вы уже видели.

Итак, я оставил мокрый плащ на скамье и проследовал за Оскаром через вестибюль, а затем через вереницу комнат и коридоров. По дороге я заключил сам с собой пари, что на сей раз Джаррет среагирует.

Наше путешествие окончилось в комнате с пятнадцатифутовым потолком, устланной ковром, по сравнению с которым необъятный персидский ковер в гостиной Лили Роуэн показался бы половичком. Посередине комнаты стоял письменный стол – должно быть, работы первых переселенцев, – а стены были до самого потолка уставлены стеллажами с книгами. Книг было явно больше, чем у Вульфа. Ни в одном из кресел никто не сидел. Оскар щелкнул выключателем, пообещал, что мистер Джаррет скоро будет, и величественно удалился.

На сей раз «скоро» означало всего две минуты. В тот миг, как открылась дверь между стеллажами и в проеме появился Джаррет, за окном ослепительно сверкнула молния, а буквально в ту секунду, как Джаррет, подойдя к столу, остановился, комнату потряс раскат грома. Ловко сработано, невольно подумал я.

Устремив на меня леденящий душу взор, Джаррет проскрипел:

– Что вы хотите знать о Карлотте Воэн?

– Сначала я расскажу вам, что нам уже известно, – сказал я. – По меньшей мере, частично. Так вот, с мая тысяча девятьсот сорок второго года Карлотта Воэн служила секретаршей у вашей жены до тех пор, пока ваша жена не умерла. Жила она тогда здесь, а также в вашем городском доме. После смерти вашей жены Карлотта продолжала работать у вас. В марте сорок четвертого она съехала. Вот ее фотографии, сделанные в сорок шестом году, когда ее знали под именем Элинор Деново, а ее дочке Эми был уже год. Взгляните.

Я протянул Джаррету снимки, но он не взял их. Зато спросил:

– Кто вам платит, Гудвин? Макгрей? Но он у них может быть только мальчиком на побегушках. Правда, вам должно быть известно, кто его хозяева… Если бы я сумел доказать, что меня оклеветали, вы бы не отказались заработать десять тысяч долларов?

– Такие гроши! Да я на прошлой неделе забрал домой коробку, в которой было двести сорок четыре тысячи – некогда ваших, кстати. – Я упрятал фотографии с карман. – А чеки, которые вы посылали Элинор Деново…

– Хватит! – Надо же – среагировал. Правда, не глазами, а только голосом. Выстрелил в меня этим словом, как пулей. – Все это полная ерунда! Безмозглые недоумки! Вы собираетесь доказать, что девушка по имени Эми – моя дочь и что Карлотта Воэн, которая когда-то работала у меня и теперь значится под именем Элинор Деново – ее мать. Верно?

– Конечно.

– Когда родилась ваша Эми?

– За две недели до того, как вы отправили Элинор Деново первый чек. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года.

– Следовательно, зачата она была летом сорок четвертого. В июле, если роды состоялись вовремя. У вас наверное есть записная книжка. Достаньте ее.

В отличие от Оскара, я не успел достаточно привыкнуть к раболепству. Я постучал себя по черепу.

– Она у меня здесь.

– Тогда занесите в нее следующее. В конце мая сорок четвертого года я в числе правительственной делегации вылетел в Англию на переговоры с британцами и штабом Эйзенхауэра. Через неделю после высадки союзников в Нормандию я полетел в Каир, а оттуда в Италию. Первого июля с тяжелой пневмонией я угодил в военный госпиталь в Неаполе. Двадцать четвертого июля, когда я немного оправился, меня самолетом вывезли в Марракеш. Я жил на той самой вилле, где раньше останавливался Черчилль. Двадцатого августа я вылетел в Лондон, где пробыл вплоть до самого возвращения в Вашингтон шестого сентября. Если бы послушались меня и достали записную книжку, у вас бы все это было сейчас записано.

Он повернул голову и позвал:

– Оскар!

Распахнулись двухстворчатые двери, и на пороге возник Оскар.

– Безмозглые кретины, – произнес Джаррет. – Особенно Макгрей; он дебил от рождения. Ведь могли хотя бы проверить, где я был тем летом. Для этого хватило бы мозга улитки, которым, к сожалению, никто из этих болванов не располагает. Оскар, этот человек уходит и больше никогда нас беспокоить не будет.

Он повернулся и вышел через боковую дверь.

Не глядя на Оскара, я молча прошагал по коридорам к выходу. Я едва не забыл свой плащ, однако в самый последний миг, проходя мимо, успел заметить его уголком глаза и прихватил на ходу. Накидывать его на себя я не стал, так как проливной ливень кончился и с неба лишь слегка моросило.